Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
Шрифт:
Раздался звучный удар. Неферата не заметила, что произошло, но увидела, как на правом бедре Алкадиззара вспухает красный рубец. Царевич не издал ни звука, несмотря на боль. Его меч размытой дугой взлетел в воздух и поразил левую руку противника. Тот вовремя отдернул руку, но не обратил внимания на другое: левая нога царевича зацепила его правую ногу. Подсечка — и противник, громко вскрикнув, полетел на землю; от удара из него вышибло дух. Прежде чем он успел прийти в себя, Алкадиззар уже прыгнул на него и приставил к горлу свой хопеш.
— Довольно! —
Алкадиззар с ухмылкой тотчас же отодвинулся и отбросил учебное оружие. Спустя несколько секунд трое молодых людей, только что пытавшихся задать царевичу трепку, хлопали его по спине и уныло посмеивались, помогая выпутаться из кожаных постромок.
Подошел Хаптшур. Его задубевшее лицо сияло от гордости. Он бросил царевичу кусок ткани, чтобы тот вытер с лица кровь.
— Он вырос достойным молодым человеком, — негромко произнес Анхат. — Уверен, отец гордился бы им, если бы видел его сейчас.
Услышав голос, Неферата едва не подпрыгнула. Анхат стоял в дальнем конце галереи, рядом с дверью, что вела в секретный коридор внутреннего святилища храма. Несмотря на то что он полностью оставался в тени, даже близость солнечного света заставляла его чувствовать себя неуютно.
— Господин Анхат, — произнесла Неферата. — Я не слышала, как ты подошел.
Раньше Наайма предупредила бы ее, но теперь она редко виделась с бывшей наложницей. Та стала сторониться людей и проводила вечера, либо гуляя в заброшенном саду, либо просматривая книги в библиотеке храма. Сначала Неферату это задевало, но потом стало больше занимать рождение и воспитание Алкадиззара, и со временем она совсем перестала скучать по Наайме.
— Прости, если я тебя испугал, — безрадостно усмехнувшись, сказал Анхат. — Несомненно, все твое внимание было отдано юному царевичу.
Против своей воли Неферата гордо взглянула на царевича. Он стоял рядом с Хаптшуром, возвышаясь над наставником на две головы, и с напряженным лицом выслушивал, как коренастый воин разбирает сражение. Его лицо, даже покрытое коркой из пыли и крови, оставалось красивым и утонченным — квадратный подбородок, сильные скулы и острый нос. У Алкадиззара были черные волосы, темные глаза и ослепительная, обезоруживающая улыбка.
— Он просто чудо, — согласилась Неферата. — Истинный царевич. Наступит время, когда весь мир будет лежать у его ног.
Разумеется, он получил наилучшее в стране образование. Об Алкадиззаре и других царственных детях, живущих теперь при дворе Ламии, заботились превосходно. Цари остальных великих городов, возможно, без особого удовольствия отправляли своих детей на воспитание, но они не могли сказать, что об их сыновьях и дочерях заботились хуже, чем дома (а в большинстве случаев намного лучше).
Анхат внимательно посмотрел на Неферату.
— Этот день уже совсем близок, — заметил он. — Из Разетры пришли письма. Царь говорит, что Алкадиззару пора приступить к своим обязанностям царя Кхемри.
— Сейчас? Чушь! — воскликнула Неферата. — Ему всего двадцать пять!
— Его отец в этом возрасте стал царем Разетры, — сказал Анхат. — Теперь люди живут не так долго, как жили их отцы.
— Он будет жить долго, — отрезала Неферата. — Посмотри на него. Видишь, что сделал эликсир? Он проживет сто двадцать лет, а то и дольше!
Анхат пожал плечами:
— Возможно, о великая. Тем не менее он достиг того возраста, когда должен стать царем.
Неферата повернулась к учебной площадке. Алкадиззар уже уходил, все еще беседуя с наставниками и стирая пыль с обнаженных плеч. Улыбка на его смуглом лице ослепляла. Убайд поджидал царевича с чистой одеждой на дальнем конце площадки. По распоряжению Нефераты бывший великий визирь стал личным слугой Алкадиззара с самого детства, дав ей возможность постоянно наблюдать за ребенком. Магнетизм юного царевича очаровал даже Убайда — в присутствии Алкадиззара к нему как будто возвращались прежняя осанка и ясность ума.
— Нет, — сказала Неферата, покачав головой. — Он еще не готов. Скажи разетранцам, что пока они его не получат.
Анхат моргнул.
— Но он принадлежит им…
— Он принадлежит мне, — прошипела Неферата. — Если бы не я, он бы умер еще в утробе матери! Я сделала его тем, кто он сейчас, и я говорю, что еще не завершила все, что собиралась!
Сила ее воли ударила Анхата, как штормовой ветер. Он даже пошатнулся под ее взглядом.
— Это опасно, о великая, — выдавил Анхат. — Остальные цари и так неохотно посылают сюда детей. Отказ вернуть Алкадиззара будет иметь скверные последствия.
Глаза Нефераты сощурились, губы слегка оттянулись назад, обнажив клыки.
— Ты мне угрожаешь?
Анхат нахмурился.
— Я просто указываю тебе на риск твоей… привязанности к юному царевичу, — ответил он. — Это опасно для всех нас.
— Нет, — сказала Неферата. — Вот тут ты ошибаешься. Алкадиззар — это будущее. С его помощью мы переделаем всю Неехару по нашему вкусу и будем править ею до конца времен.
Тренировочная площадка уже опустела. Неферата торопливо пошла по галерее, задев по дороге ошеломленного Анхата.
— Скажи разетранцам то, что должен, — бросила она через плечо. — Кхемри получит своего царя, когда я скажу, и ни днем раньше.
Едкий дым плотным синим облаком висел над ритуальным кругом во внутреннем святилище храма. После долгой ночной работы в жаровнях все еще курились благовония, смешиваясь с дымом от горящих свечей и колдовскими испарениями, которые, как давно выяснил В’соран, очень помогали вызывать духов. За последние двадцать пять лет он вызвал бесчисленное количество духов из унылых Пустых Земель за порогом смерти и теперь считал себя настоящим мастером в этом искусстве. И все же конечная цель упорно ему не давалась.