World Of Warcraft. Рождение Орды
Шрифт:
Все время задирались так – беззлобно, потехи ради. Оба клана сперва встревожились, прознав о дружбе, но Дуротаново упорство – если раньше никто не делал, это ведь не значит, что нельзя делать? – позабавило вождей. Да и оба клана, Северных Волков и Черной Горы, известны были спокойным, незадиристым нравом. Если б Дуротан решил подружиться с орком из клана Песни Войны или Костеглодов, отличающихся гордыней и недоверием к остальным, дружба не продержалась бы долго. Так что старшие в клане просто наблюдали, выжидая, пока новизна приестся и каждый юноша вернется на привычное место в привычном порядке, неизменном с незапамятных времен.
Но старших ждало разочарование.
Дуротан закрыл глаза, растопырил пальцы, погрузил их в прохладный мох… Шаман говорил: сила жизни течет во всем, все наделено духом. Шаманы умели слушать мир и говорить с самыми его основами, с землей, водой, ветром и огнем, с духом всего живого – и слышали биение жизни не только в земле, но и в мертвом на вид камне. А Дуротан ощущал всего лишь сыроватую прохладу мха и почвы под ним.
Вдруг земля содрогнулась! Поднялся, схватившись за оружие – шиповатую дубину, которую всегда носил с собой. Оргрим тоже схватился за оружие – железный молот с деревянной ручкой, обычное оружие орков из клана Черной Горы, упрощенную копию знаменитого молота – Оргримова будущего наследства. Орки переглянулись. Все и так понятно без слов: это огромный копытень, из чьей шкуры получаются такие чудесные одеяла, а красное мясо может накормить весь клан. Хм, а может, и не копытень…
Кстати, а что живет-то в лесу Тероккар? Всего раз были тут раньше… Оба вскочили, всматриваясь в сумрак между тесно растущими деревьями, – теперь он казался зловещим. Что ж так шумит? Если копытень не слишком велик, может, вдвоем справятся его забить? Добычу поделят между кланами… Глянул на Оргрима – глаза того блестели от радостного предвкушения.
Бу-ум, бу-ум – хрясь!
Юноши вскрикнули от ужаса, отступили… Грохот приблизился, и дерево в нескольких шагах рассыпалось щепой! Перед орками явилось чудовище, с легкостью развалившее древнее неохватное дерево.
Тварь была огромна и вовсе не походила на копытня. А еще она тащила за собой дубину в орочий рост.
Тварь заметила орков, открыла рот и проревела что-то – вроде слово, но какое именно, Дуротан разобрать не смог. Оба орка кинулись наутек.
Ох, если бы не бежали глупо наперегонки, если бы в ногах осталось больше силы… ведь не успели еще отдохнуть! Но жить захочешь – и ноги быстрей зашевелятся, даже загнанные донельзя!
Как же они умудрились так далеко забрести на территорию огров? И где их гронн? Дуротан представил, как повелитель огров пробирается через лес, валя деревья. Они огромные, эти гронны. Крупнее огров настолько, насколько огр крупнее орка, и куда уродливее. Чудовищные создания, больше от земной тверди, чем от плоти, жуткие, с одним налитым кровью глазом во лбу. Стоит такой над лесом и направляет огров на Дуротана с Оргримом…
А те еще не прошли посвящение, не могли вместе с воинами кланов участвовать в охотах на огров и тем более в редких опасных охотах на гроннов. Молодых допускали на охоту, считавшуюся безопасной, к примеру, на талбука. Дуротан всегда мечтал: когда-нибудь он, взрослый и сильный, отправится убивать жутких огров, добудет славу для себя и клана.
Но теперь исполнение мечты совсем не радовало. Земля тряслась, и в реве огра уже отчетливо различались слова: «Убить орк! Плющить! Ры-ы!»
От рыка чуть не лопались перепонки.
Огр приближался. Дуротан мысленно кричал ногам: «Быстрей! Быстрей!» Но оторваться от чудовища не мог – оно уже приблизилось настолько, что его тень заслоняла слабый свет, пробивавшийся сквозь кроны.
Лес поредел, посветлело – близилась опушка. Дуротан мчался изо всех сил. Выскочил из лесу, зашлепал по мягкой траве. Оргрим опережал, но ненамного. Отчаяние захлестнуло душу Дуротана, а следом – черная волна ярости. Ведь так и не стали взрослыми! Не сходили на первую настоящую охоту, не потанцевали у костра с женщинами, не омыли лицо в крови первой убитой в одиночку добычи… Столь многого еще не успели! Умереть смертью героя в битве – это одно, но быть прибитыми уродливой тварью – это не почетно, это попросту смешно!
Зная, что теряет драгоценные мгновения, но не в силах удержаться, Дуротан оглянулся, чтобы выкрикнуть последнее проклятие огру перед тем, как тот расплющит их в лепешку огромной дубиной.
И от увиденного отвисла челюсть.
Спасение явилось беззвучно, будто родилась из неба спокойная волна белых, голубых, серебристых тел и одежд. Знакомо заныли буравящие воздух стрелы, и в реве огра к ярости примешалась боль. Дюжины стрел – крохотных колючек на чудовищном белесом теле – помешали огру, замедлили смертоносный бег. Тварь взвыла, заскреблась, пытаясь выдрать колючее, болезненное.
Зазвенел ясный, сильный голос. Хотя и не понимая языка, Дуротан узнал слова силы, и волосы вздыбились на загривке. Вдруг повсюду засверкали молнии – но вовсе не похожие на те, какие вызывали шаманы. Белые, голубые, серебряные лучи вспыхивали вокруг огра, вились, сплетались в сеть – все тесней и тесней. Огр взревел снова – и рухнул тяжко, сотрясая землю.
И тогда дренеи, закованные в блестящую металлическую чешую, отражавшую разноцветье волшебных энергий, ослепившее Дуротана, спешились и подошли к павшему. Засверкали клинки, снова зазвучали слова силы, и Дуротан невольно закрыл глаза, чтоб не обезуметь от жуткого зрелища.
Наконец все стихло. Дуротан открыл глаза – огр был мертв. Глазищи остекленели, язык высунулся из разинутой пасти, тело испещрили кровавые раны и черные пятна ожогов. Тишина повисла такая глубокая, что Дуротан слышал прерывистое дыхание Оргрима – и свое. Переглянулись, ошеломленные. Конечно, оба и раньше видели дренеев, но лишь издали. Те являлись время от времени к тому или иному клану, выменивали тщательно изготовленные инструменты и оружие, красивые фигуры из камня на толстые шкуры лесных зверей, яркие тканые одеяла, руды и материалы, добытые орками из земли и скал. Такие встречи предвкушали – интересно было и выгодно, – но длились они недолго, всего по нескольку часов.
Голубокожие, тихоголосые, жутковато притягательные дренеи были слишком чужими, странными. Ни один из вождей не предложил им остаться – погостить, разделить трапезу. Жили бок о бок друг с другом в мире, но без особой приязни – и обе стороны вполне устраивал такой порядок.
И вот глава отряда, столь неожиданно принесшего спасение, подошел к Дуротану. Лежа на земле, орк заметил никогда не замечаемое издали: ноги дренеев изгибались назад – будто у талбука! – завершаясь раздвоенными копытами, одетыми в блестящий металл доспеха. И еще у каждого был толстый безволосый хвост, покачивавшийся туда-сюда. Подошедший склонился над Дуротаном, протянул сильную синюю руку. Орк заморгал, глядя на странные ноги дренеев, на ящеричий хвост, и поднялся сам, не замечая руки чужака. Глянул в лицо, подивился голове, на макушке которой словно приросла пластина брони. Над разноцветной накидкой вились по ветру черные волосы и борода, пронзительные, яркие глаза были цвета замерзшего озера.