World of Warcraft. Ярость Бури
Шрифт:
Тиранда закрыла глаза, безуспешно пытаясь не думать о Малфурионе. Их долгая и печальная история началась во времена Войны Древних. Тогда Тиранда, Малфурион и его брат-близнец Иллидан оставили позади беззаботную юность, превратившись в опытных воителей. Тиранда до сих пор остро переживала предательство Иллидана и свое заточение во дворце Азшары. Верховную жрицу время от времени посещали воспоминания о том, как слуги королевы во главе с мерзким предателем Ксавием, превращенным в демонического сатира, схватили ее и перенесли в Зин-Азшари. Впрочем, помнить она этого не могла, ведь в
И все же больнее всего было вспоминать о том, как после войны они с Малфурионом строили планы на будущее. Опасность миновала, мир больше не требовал самопожертвований, и влюбленные наконец-то могли начать совместную жизнь.
Однако, к разочарованию Тиранды, их с Малфурионом вновь разлучил долг. Ее возлюбленный посвящал все свое время обучению друидов, ведь им, ревнителям природы, предстояло исцелить бесчисленные раны Азерота. А после Малфурион сделал трудный выбор и вновь оставил свою избранницу, предпочтя тихой семейной жизни блуждание по просторам Изумрудного Сна. Порой Тиранда задумывалась, любил ли он ее на самом деле.
Сама она, хоть и против воли, стала верховной жрицей Элуны, а потом под давлением обстоятельств и вовсе приняла на себя обязанности правительницы ночных эльфов. Тиранде удалось привнести значительные изменения в жизнь своего народа. Так, она отменила порочную традицию назначать офицеров в зависимости от происхождения и создала отряды Часовых, чьи командиры получали высокие должности по заслугам. Тиранда не хотела быть лидером, но и отказаться от этой роли не могла, поскольку искренне любила свой народ.
«Мать-Луна, даруй мне покой!» – взмолилась верховная жрица.
Несмотря на возраст, исчислявшийся тысячелетиями, Тиранда выглядела едва ли старше, чем в тот день, когда приняла бразды правления. Ее голову все так же, словно корона, украшали струившиеся по плечам густые темно-зеленые волосы с едва заметными серебристыми прядями, которые появились еще в юности. Лицо оставалось юным, даже несмотря на мелкие морщинки в уголках серебристых глаз. Иные живые существа приобретают такие через шесть или семь лет с момента вступления в зрелость, но никак не за десять тысячелетий.
И все же многовековые заботы правительницы оставили свой след, а потому время от времени верховная жрица искала успокоения в храме. Запросы Тиранды были скромны – она лишь иногда вымаливала у своей богини час отдыха. Здесь, в свете Матери-Луны, жрица всегда обретала долгожданный покой и забывала о бедах. И все же сегодня ей никак не удавалось унять тревогу. Тиранда прекрасно понимала, в чем дело. Она сильнее сосредоточилась и…
…удивленно выдохнула. Мягкий свет луны внезапно стал ярким, ослепительным и впервые в жизни причинял боль глазам.
Мир вокруг стремительно менялся. Из тишины пустого храма Тиранда переместилась в какую-то темную пещеру с земляными стенами и сразу поняла, что это обитель друидов. Очертания подземного зала проступали постепенно, словно кто-то невидимый зажигал огни. Тиранда разглядела мешочки с травами, перья, зубы и прочие объекты, собранные с тел бесчисленных животных Азерота. В глаза ей бросились и символы. Некоторые казались знакомыми, смысл других ускользал.
По телу Тиранды побежали мурашки. Она прекрасно понимала, что это за обитель, но боялась признаться в этом даже самой себе.
Вдруг из тьмы выступила еще одна жрица Элуны. Тиранда узнала ее юное лицо с тонкими чертами и сразу вспомнила имя – Меренда. Она была моложе верховной жрицы, но уже успела снискать уважение среди последовательниц Матери-Луны.
Следом за Мерендой появилась вторая жрица, которую Тиранда тоже помнила, а потом еще одна. Казалось, ночные эльфийки были чем-то опечалены и шли, низко склонив головы. Все трое носили одинаковые простые одеяния серебристого цвета с капюшонами. Неудивительно, ведь, в отличие от прочих служительниц храма, они проводили большую часть времени среди друидов. Лишнее подтверждение тому, что это и в самом деле подземная обитель, дом верховного служителя природы.
Тиранда против воли проследила направление обеспокоенных взглядов трех жриц. На ложе, сплетенном из травы, омытом серебристым светом Элуны, покоилось неподвижное тело. Сердце Тиранды невольно забилось сильнее, хоть ей давно полагалось привыкнуть к этому зрелищу.
Даже в состоянии покоя гордое лицо казалось серьезным. Время и печали оставили на нем куда больше следов, чем на коже самой Тиранды. Длинные зеленые волосы друида, расчесанные заботливыми руками жриц, покоились на груди, сплетаясь с густой бородой. Широкие изогнутые брови придавали лицу задумчивое и суровое выражение.
Он, хоть и не по собственной воле, был одет гораздо богаче своих собратьев: массивные наплечники с выступающими шипами, наручи и поножи приличествовали высокому положению среди друидов. Все части доспехов были вырезаны из дерева (увядшего, конечно же, ведь иначе это было бы неуважением к природе), но при этом, будучи изготовленными при помощи магии, служили гораздо дольше, чем металлическая броня, и отличались невероятной прочностью. Тело друида до самых обутых в сандалии ступней прикрывала длинная мантия без рукавов с узорами из листьев по бокам и синей полосой с полумесяцами по подолу – то была дань уважения богине Элуне.
Малфурион Ярость Бури, верховный друид, лежал совершенно неподвижно, и в его золотистых глазах застыло отсутствующее выражение.
Тиранда не могла оторвать взгляд от своего возлюбленного. Ее ноги внезапно ослабели. Как кто-то столь яркий и полный энергии мог выглядеть таким безжизненным, потерянным? Тиранда слабо улыбнулась при мысли о том, что даже сейчас Малфурион казался величественным. Была в его благородной внешности деталь, которая сразу же привлекала внимание – могучие рога высотой более чем полметра, выраставшие из лба и тянувшиеся вверх. Дар самого Кенария. Среди друидов было мало тех, кто удостоился благословения самого полубога-кентавра, и, без сомнения, самый могущественный из них покоился в этой пещере.