XIRTAM. Забыть Агренду
Шрифт:
В общем, логично. Что тут говорить? Взрослая девушка захотела секса, а рядом как раз оказался подходящий мужчина. Не Аполлон, конечно, но ничего, сойдет для сельской местности. Мужчина находит девушку привлекательной, и конечно она это чувствует. Женская интуиция в таких вещах безошибочна, как рефлексы пчелы. Так что, никаких проблем. Правда, уже через пару минут, все стало происходить как-то слишком ярко и серьезно, слишком непохоже на секс между случайными партнерами по экспедиции. В «экспедиционном» сексе обычно не шепчут на ухо: «я люблю
— Знаешь, может быть, это глупо, но я влюбилась.
— В кого? — несколько невпопад спросил он.
— А ты угадай из трех вариантов, — чуть-чуть ехидно предложила она, — Санта-Клаус из Лапландии, граф Рене-Гюи де Паларе из Монако, Стэн Зауэр из Пруссии.
— Если правилен последний ответ, — сказал Стэн, — то ты поступила неосмотрительно.
— Влюбленность, Стэн, это не поступок, это состояние души. Мне кажется, ты этого не понимаешь… Шифровальщик… Ничего не говори, просто, обними меня. Мне хочется заснуть, когда меня обнимет любимый мужчина. Знаешь, сегодня я очень неожиданно поняла, что люблю тебя. Это произошло у логова леопардов. Я уже шла к машине, на всякий случай, оглянулась, и увидела, что девочка-леопард доверяет тебе. Это вообще невероятно, я бы не поверила, если бы не увидела своими глазами. Она так спокойно повернулась к тебе боком и стала вылизывать котят… Люди часто ошибаются, когда доверяют кому-нибудь. Собаки и лошади тоже иногда в этом ошибаются, но девочка-леопард с детенышами не может ошибиться. Значит… Значит… Все. Я уже сплю.
…
Малаккский пролив. Недалеко от Куала-Лумпура.
За час до полудня по местному времени.
На моторной яхте «Coral Bird» в этом круизе был следующий состав:
— Капитан Ном-Онг, боцман Ео-Ек, и двое матросов Хво и Тшэ.
— Семейная бизнес-пара с британского карибского острова Анквилла: Джейкоб и Банни Эвендж, эксперты по яхтам — от проекта и строительства до оценки ходовых качеств.
— Вторая семейная пара: канадцы доктор философии Аллан и его жена Олеа Ван-Вирт.
— Романтическая пара: Рене-Гюи де Паларе из Монако и Либби Портленд из Техаса.
Граф Рене-Гюи де Паларе (подвижный, чуть смуглый, спортивно сложенный 35-летний мужчина северо-италийского типа), стоя на топ-бридже круизной моторной яхты «Coral Bird», бросил взгляд назад, вдоль левого борта и торжественно произнес.
— Хвала Посейдону и Пресвятой Деве за то, что мы, наконец, покинули эту клоаку.
— Если вы про Куала-Лумпур, сэр, — невозмутимо ответил капитан Ном-Онг, — то я вам скажу, что это еще далеко не самый грязный город в Малайзии. Есть грязнее.
— …К тому же, — добавила Либби Портленд, — мы же не были в самом Лумпуре. Порт Келанг, это формально другой муниципалитет. На счет грязи: есть такой город Дакка в Бангладеш. Вот это действительно выгребная яма. А Келанг так, слегка неопрятный.
— Как вас занесло в Дакку, мисс Либби? — спросил доктор философии Аллан Ван-Вирт.
— Такая концепция программы «Open-Lifestyle», — ответила девушка, — мы показываем планету, как она есть. Мы смотрим на мир открытыми глазами, а не через фильтр.
— Вот это я понимаю! — воскликнула Олеа Ван-Вирт, — Жаль, мало кто так делает.
— А я думаю, — сказал граф де Паларе, — что по TV лучше показывать то, что эстетично. Извини, Либби, я преклоняюсь перед твоей журналистской смелостью, но…
— …Ты имеешь право на свое мнение, — весело договорила она.
— Там в Бангладеш сплошь мусульмане, — заметил капитан Ном-Онг, — грязная религия, грязные жители, все грязное. Вы, американцы и европейцы, очень зря пускаете к себе мусульман. Они вам запачкают все города. И еще привезут холеру или чуму.
— Мне тоже не нравится ислам, — сказала Либби, — Но, по моему, кэп, вы валите на эту религию то, в чем виновато невежество в стране.
— В невежестве, по-вашему, виноват, Микки-Маус? — с сарказмом спросил Ван-Вирт.
— Не знаю, я не историк, — ответила журналистка.
— А я знаю, — спокойно сказал доктор философии, — в невежестве виноват именно ислам. Проникновение ислама в любую страну означает вытеснение оттуда базовых знаний о здоровом образе жизни, и как следствие, исчезновение элементарной гигиены.
— Аллан, дорогой, — Олеа Ван-Вирт погладила мужа по плечу, — ты тут не переспоришь Либби, поскольку она еще в школе получила волшебную таблетку толерантности.
— Объясните мне, чем плоха толерантность? — спросила Либби, и добавила, — и, если это можно, без заумной геополитической и культурологической философии. Попроще.
Аллан Ван-Вирт кивнул в знак согласия, и весело произнес:
— В стойбище Мумба-Юмба на каждое полнолуние съедают одного туриста без соли…
— Почему без соли? — перебила Банни, появляясь на топ-бридже, — жрать человека, без соли, это варварство.
— Варварство, — согласился Джейкоб, поднимаясь вслед за ней, — Цивилизованный мир обязан срочно построить в Мумба-Юмба демократию путем гуманитарных ковровых бомбардировок! И заранее извиниться перед туристами, которые тоже погибнут…
— Ну, ты загнул… — протянула Банни.
— У меня креативное настроение, о моя медовая пчелка! Меня прет и таращит!
— Хорошо тебе, слоненок! Ты прешься даже баз травки. А я бы, кстати, пыхнула.
— Это можно устроить, — сообщил ей Ном-Онг, — и, я бы с большим удовольствием еще поговорил о том, что думают коллеги про мореходные качества «Coral Bird».
Парочка анквиллских британцев переглянулась и синхронно кивнула, и исчезла с топ-бриджа в сопровождении кэпа Ном-Онга. Граф де Паларе проводил их взглядом, затем щелкнул старомодной бензиновой зажигалкой, прикурил тонкую сигару и заметил: