XIV принцип
Шрифт:
— Миру — мир, старикашка! — присаживаясь рядом с ним, поздоровался он. — Я Гейзенберга дочитал.
— Будь осторожен, здесь Ильин, — сразу предупредил тот и попросил у бармена: — Мне виски, ему «Кальвадос», поллитра «Сидра» и сырные шарики. Правильно, или ты женишься?
— Очень правильно, — подтвердил Сергей и успокоил собутыльника: — Ильина не боюсь, я ему сейчас долг верну.
— Серьезно?! — не поверил друг. — Неужели роман дописал?
— Нет. Роман еще не дописал. Все банальнее — у меня бабушка в Бразилии преставилась, оставила несколько миллионов, загородный дом и бладхаунда. Он умеет говорить «мама».
— Мои искренние соболезнования, — на мгновение восскорбел собутыльник, но сумел быстро взять себя в руки и обратился к бармену, уткнувшемуся в экран телевизора, с которого известный юморист обреченно рассказывал древний анекдот. — Дружище, ты слишком задумался. Он шутит за деньги. Выключай это дерьмо и обслужи однополчан.
— А!!! Карапузы! — раздалось за спиной у друзей. Они обернулись и обнаружили упоминаемого раньше Ильина — человека с порядочной зарплатой и должностью биржевого маклера.
— Вот так кстати! — хлопнул его по плечу Сергей. — Я как раз Андрюхе говорил, что не смогу тебе отдать пятьсот баксов.
— Нет, я не рад, — невесело признался Ильин.
— У меня нет баксов, да и вообще баксы — это архаика, я тебе отдам фунтами стерлингов, — не замедлил его успокоить молодой человек, хрустнул пачкой денег в кармане и протянул кредитору десять бумажек.
— Теперь я рад. Здесь больше, — уже веселее отозвался тот, трепетно осязая пальцами купюры.
— Так ты лишнее прогуляй, все-таки не каждый день видимся, — посоветовал Сергей и поправил другу галстук.
Ильин воистину был человеком дела и повторять не заставил.
— А мне мое меню — Б-52, четыре раза подряд, пять порций блинчиков с маком и два больших «Грольша».
— Мужчина, столько переварить одному организму за раз нереально и небезопасно, — заметил Петров.
— А что реально, старина?! — резонно возразил маклер. — Поверьте мне — биржевику со стажем — вся наша жизнь мираж. Ети ее майа, от цен на нефть до поцелуя младенца.
— Поддерживаю, — согласился Сергей. — Нет ничего более нереального, чем реальность.
— Однако свой заказ подтверждаю — четыре Б-52, пять блинов, два пива, — поставил в диспуте точку Ильин. — Реально — нереально, но меня очень возбуждает сам процесс переваривания. Фрейд меня побери!
* * *
Когда бармен выставил перед друзьями вышеперечисленные заказы, Сергей поднял свою рюмку и провозгласил тост:
— Друзья! Время работает на других, и мы не работаем на время, а другие не работают ни на нас. Поэтому надо выпить!
— Выпить надо в любом случае, — согласился Андрей, но, икнув, заметил: — Отличный, ик, тост! Главное, ик, его, ик, не запомнить!
— Я точно, ик, не смогу запомнить эту чушь, — поддержал Ильин и выпил первым.
— Нет, дружище, это не чушь, это поэзия Великого Хаоса, нашей истинной родины! — сказал Сергей и выпил вторым.
— Далекой, ик, но желанной. За нее, ик, роднульку! — добавил Андрюха и выпил третьим.
* * *
Через сорок минут собутыльники начали понимать друг друга значительно лучше, но мужскую идиллию нарушило появление в баре Ольги — жены редактора.
— Ну что?! — сердито поинтересовалась она у мужа.
— Клянусь — после рабочего дня зашел выпить кофе, а тут такое несчастье — у Сержа тетка в Албании купила слона, а он на нее возьми и сядь. Так что теперь — грех не помянуть, — сообщил тот.
— Сережа, требую мужа обратно, мы с ним бабулю дома помянем, — обернулась к виновнику торжества Ольга.
— Его никто не держит, ик. Наоборот, это он нас обычно толкает к пропасти, — возразил Ильин, подтягивая к себе очередную рюмку Б-52. — Теперь же оставлять нас наедине с жизнью — просто неблагородно. Ольга, ты — как следующая ступень женской эволюции, могла бы тоже поддержать компанию.
— Нет-нет, — запротестовал Андрюха. — У меня завтра сдача номера.
— Не зли меня, — огрызнулась на Ильина Ольга. — Иначе я Миле позвоню.
— Миле не надо, она в Италии, может со злости больше денег потратить, — ответил Ильин и признался: — Просто я завидую — у одного дядьку акула съела, а к другому жена приехала.
— Мурена, — поправил его Андрюха, поднимаясь из-за стойки.
— Прощайте, сироты!
— Прощай, «тимуровец», — махнул ему вслед маклер. — Береги жену и пиши только правду.
— Я не пишу некрологи, — напоследок огрызнулся редактор.
* * *
К четырем утра силы окончательно оставили Ильина и он собрался домой.
— Пора, друг, спать, иначе завтра я буду очень плохой, — заявил он, поднимаясь со стула.
— Ты и так будешь плохой, — предупредил его Сергей.
— Нет — «плохой» и «очень плохой» — это две разные вещи, — объяснил маклер. — Когда ты просто «плохой», ты радуешься, что к вечеру опять можно стать хорошим, а когда ты «очень плохой» — ты не хочешь к вечеру опять быть хорошим, ты вообще ничего не хочешь. А это либо признак просветления, либо диагноз.
— Именно это я и имею в виду, когда слышу — деловой разговор, — душевно согласился с ним собутыльник.
— Да! — сказал Ильин после длинной паузы, в течение которой пытался застегнуть верхнюю пуговицу на рубашке и вернуть на место приспущенный галстук. Поскольку это ему так толком и не удалось, он хлопнул на прощанье Сергея ладонью по плечу и покинул бар.
— Вот что может сделать с человеком работа не по профилю, — глядя вслед уходящему приятелю, констатировал молодой человек.
— А какой у него профиль? — спросил снулый бармен, продолжая поглядывать на экран с платным весельчаком.