XVII. Грязь, кровь и вино!
Шрифт:
К счастью, они уже откуда-то знали, что я не преступник.
— Ваша милость! — сержант коротко поклонился мне. — Идите, дальше мы справимся сами. Задержанный на соседней улице под охраной.
Я прикинул, что Графа уже догонять бесполезно и снова выругался на родном и могучем.
— Твою же мать перемать наперекосяк через дышло, пиздопроебину блядскую! Ну какого же хера, так не везет?
— Ваша милость? — Саншо на меня недоуменно покосился. — Звучит красиво, но на каком это языке? И как переводится?
— На китайском, — коротко сообщил я. — Переводится просто и коротко: я возмущен!
—
Я его одернул:
— Меньше болтай. Где второй? И кто тебя так отделал?
— Так он же... — Саншо смущенной скривился. — Крепкий оказался, сраный еретик. Но подмогли парни Мигеля. Они помогли скрутить и стражу позвали. Идемте...
Рыжий крепыш действительно оказался на соседней улице под охраной двух солдат. Он лежал мордой вниз со скрученными в локтях руками и приглушенно молился. Вокруг толпилось несколько зевак, но, к счастью, они не возмущались беспределом городской стражи.
— Куда его, ваша милость? — длинный стражник с алебардой пнул пленного. — Заткнись, скотина. Молится и молится, небось точно еретик...
— Карету организуй... — я выудил в кошеле лиард и бросил ему. — Живо...
Солдат убежал, а я присел рядом с рыжим и перевернул его на спину.
— Кто такой? Назовись...
Пленный зло прохрипел, пуская кровавые пузыри:
— Будь ты проклят, тварь католическая!
Я слегка охренел.
— Гугенот? * Вот те раз...
гугеноты — название с XVI века французских протестантов-кальвинистов.Происходит от франко-швейцарского термина eyguenot, обозначавшего члена женевского протестантского союза против герцога Савойского.
Ничего больше прояснить на месте не удалось, пленный наотрез отказывался отвечать.
С каретой не сложилось, к городскому прево рыжего повезли на обычной повозке-двуколке. А уже оттуда перебазировали в ту самую пытошную, где в свое время гостил я. Очень скоро в Бастилию прибыл и сам отец Жозеф.
— Вы целы, сын мой? — он заботливо поправил на мне воротник.
Плечо сильно болело, клятый пейзанин мне чуть его не раздробил своей дубиной, но признаваться я не стал. Вместо этого поклонился и быстро изложил случившееся.
— Цел, падре. Все так и случилось, святой отец. Увы, Барруа задержать не удалось, несмотря на все мои усилия. Он был уже в моих руках, но чернь все спутала.
Думал, что святой отец выразит свое недовольство, но обошлось.
— Вы сделали все, что могли, — коротко резюмировал доминиканец.
— Они откуда-то убегали и наткнулись на нас случайно. Не исключаю, что...
— Нам кое-что известно, — мягко прервал меня монах. — Они вырезали целую семью. А после того, устроили засаду на неких людей, но потерпели неудачу и отступили. Но, думаю, скоро мы узнаем больше. Вы желаете присутствовать при допросе?
Я немного поколебался и кивнул. На самом деле, даже присутствие при пытках, для дворянина сейчас недопустимо. Правда только формально, а не официально. Но любопытство оказалось сильней.
Мы прошли в пытошную, пленного уже раздели и зафиксировали на специальном приспособлении, представляющем стол
— Рад вас видеть, ваша милость. Всегда к вашим услугам.
Я в ответ только кивнул, хотя хотелось послать гребаного метра куда подальше. Опять же, с такой жизнью сам не знаешь куда дальше судьба занесет, так что портить отношения с палачом не стоит.
Отец Жозеф утвердился за конторкой, сопровождающий его монашек быстро оттачивал перья, готовясь фиксировать показания. Мне принесли кресло.
Сам пленный с фанатичной мордой шипел псалмы и никакого раскаяния с испугом не проявлял.
— Назовитесь, сын мой, — вежливо попросил доминиканец.
— Твой сын собака, католическая мразь! — рыжий презрительно сплюнул.
— Вы усугубляете свое положение, сын мой, — миролюбиво отреагировал отец Жозеф. — Мы настроены выявить истину, а не причинять вам вред. Назовитесь, прошу вас...
В ответ последовал еще один плевок.
Дальше инициатива перешла к мэтру Гашону. Но пытать пленного не стали, главпалач продолжил увещевания, попутно демонстрируя свой арсенал.
И это, как не странно, несколько помогло, рыжий назвался Иосифом Моруа, из Ла-Рошели, признался в том, что он гугенот, но на другие вопросы наотрез отказался отвечать.
Первые два прокрута винтов испанского сапога тоже ничего не дали — Моруа молчал как мертвец.
Когда кости затрещали, а из железных накладок потекла кровь, рыжий стал истово молиться, но по делу снова не произнес ни слова.
Подмастерья положили в жаровню с углями клещи и витые спицы.
Отец Жозеф встал и подошел к гугеноту, склонился над пытошным ложем и очень тихо начал говорить с ним.
О чем он толковал, я не слышал, зато видел, как с каждым его словом лицо Моруа искажалось все сильней и сильней. Очень скоро он начал извиваться в зажимах, скрипеть зубами и выть, словно в приступе падучей. Происходящее очень быстро стало напоминать обряд экзорцизма — из пленного словно рвался демон.
Я преисполнился великого почтения к доминиканцу, а еще мне было очень страшно, черт побери. И я твердо поклялся больше никогда не попадать в руки палачей.
Приступ быстро прошел, Моруа обмяк в зажимах, а потом начал говорить.
Оказалось, что...
Черт...
Короче говоря, ларчик открывался очень просто, но очень неожиданно.
Если вкратце, дело обстояло так.
Базен де Барруа по кличке Граф и Лео Бонарт по погонялу Скелет, работали за большие деньги на Бенджамена де Рогана, герцога Субиза, одного из предводителей последнего восстания гугенотов. Гугенотов разбили, Ля-Рошель взяли, сам герцог сбежал в Англию, но козни строить не перестал. Интерес Базена де Барруа ко мне объяснялся тоже просто, как выяснилось, один из его соглядатаев видел, как я завалил курьера и забрал у него письмо, которым, герцог собирался внести смуту в королевскую семью. На охоту Граф с еще двумя сообщниками просочился для того, что при удобном случае убить кардинала или короля, но случая так и не подвернулось, тогда он устроил проделку с вепрем, по принципу, а вдруг повезет.