Шрифт:
Айзек Азимов
Я буду ни при чём
Сэмюель Гелцерман в течение пяти лет усердно работал, надеясь стать миллионером. Многие стремятся к этому с разной степенью надежды на успех, и каждый выбирает свой путь. Сэм действительно мог рассчитывать на многое, но путь к достижению дели выбрал чрезвычайно утомительный. Он состоял секретарем
Ральф не был автором дешевых бестселлеров; его книги отличались достоверностью, занимательностью сюжета, хотя их и не выбрасывали на рынок как нечто сенсационное. Однако это не вызывало у Сэма неудовольствия, поскольку Ральф считался, и по праву, писателем, книги которого хорошо продаются. К тому же он был весьма плодовит. Каждая его книга долго пользовалась спросом и многократно переиздавалась. Время от времени права на экранизацию того или иного произведения покупали киностудии.
И все же, если бы достижения Ральфа носили более очевидный материальный характер, он бы давно «прикупил» себе пару-тройку секретарей и придумал бы множество приятных способов потратить значительные суммы денег, прежде чем отправиться в мир иной.
Но, поскольку его профессиональные успехи были неторопливо-постепенными, Ральф оставался фабрикой с одним-единственным работником. Он не пытался изменить свой скромный образ жизни. И хотя с каждым годом количество его книг, находящихся в продаже, увеличивалось и он зарабатывал все больше, Ральф оставался холостяком с минимумом потребностей. Такое положение дел его вполне устраивало.
Рано осиротевший Сэм, сын старшего брата Ральфа, был единственным близким родственником писателя и его номинальным наследником.
Пять лет назад бухгалтер Ральфа сумел убедить его создать небольшую корпорацию, в которой он исполнял бы роль президента и казначея. Ральф понял, что одному ему не справиться, и он сделал Сэму официальное предложение занять должность секретаря, которую Сэм фактически уже некоторое и занимал. С тех пор Сэм стал считать себя вторым человеком в корпорации.
Его обязанности были достаточно скучными, поскольку он следил за счетами, отчетностью, корреспонденцией, вел рутинные переговоры с издателями, редакторами и агентами, а также терпел занудство ворчливого дяди.
Но нельзя было не отметить и положительного момента в сложившейся ситуации. Сэм получал приличное жалованье, которое, учитывая наследство, оставленное ему отцом, позволяло жить с женой и сыном если и не в роскоши, то в относительном комфорте. К тому же должность давала Сэму возможность получить полную информацию о доходах и сбережениях дяди. Информация явилась для Сэма сюрпризом: состояние дяди оказалось гораздо более значительным, чем он предполагал. Это вынудило племянника относиться к прихотям дяди с терпением праведника.
Должность секретаря гарантировала Сэму, что он, являясь единственным работником корпорации, получит доступ ко всем активам дяди, в случае смерти последнего. По идее, к нему должно будет перейти, как к наследнику, все состояние усопшего, хотя это произойдет и не сразу.
Причиной постоянного разочарования Сэма служило то обстоятельство, что счастливой развязки событий оставалось ждать, скорее всего, достаточно долго. Ральфу Гелдерману только-только исполнилось шестьдесят и он отличался отменным здоровьем. Он запросто мог прожить еще лет двадцать пять — тридцать. Сэм, которому исполнилось сорок два, был вынужден признать, что состояние его здоровья не идет ни в какое сравнение с дядиным. Даже если он проживет дольше дяди и получит-таки наследство, то к этому моменту станет старым и больным и не сможет в полной мере насладиться богатой жизнью. Конечно же, вместе с возрастом росло и состояние Ральфа, но что, если вдруг дядя на старости лет лишится рассудка или его охмурит молодая девушка, которой придется по вкусу сумма состояния дяди? В таком случае Сэм может остаться ни с чем — Ральф оставит, если оставит вообще, лишь некую скромную сумму.
При таких обстоятельствах Сэм не мог не думать о том, как было бы благородно со стороны провидения забрать в мир иной Ральфа в самом ближайшем будущем. Ведь может на него свалиться карниз здания, или он попадет под машину, или его поразит какой-нибудь доселе неведомый и крайне опасный вирус.
Логично, если бы Сэм помог провидению, но он предпочитал даже не задумываться об этом. Он уверял себя, что он хороший, законопослушный гражданин. Если с Ральфом произойдет несчастный случай, то Сэм как наследник сразу же станет основным подозреваемым. Подозрений и… допросов ему не выдержать. Да и вообще, он не способен организовать себе безупречное алиби или придумать такой способ убийства, который будет похож на самоубийство или несчастный случай. Он не обладал для этого соответствующими способностями.
Он не мог подумать даже о том, чтобы найти наемного убийцу, который выполнил бы за него грязную работу. Для этого у него не было достаточного количества наличных денег. Ко всему, Сэм не представлял себе, где следует искать такого человека. Даже если… нет, он не может вверять свою жизнь в руки убийцы.
Сэм вздохнул, приходя к выводу, что остается рассчитывать лишь на то, что провидение само проделает за него всю необходимую работу. А его лучшие годы будут тихо уходить.
И вдруг, к своему полному удивлению, он придумал идеальный способ убийства — безупречный и безопасный.
Это произошло два года назад.
Прозвучал сигнал интеркома, Сэм поднял трубку и сказал:
— Да, дядя.
— Сэм, зайди ко мне.
Раздраженная интонация, прозвучавшая в голосе дяди, не вызвала у Сэма ощущения тревоги. Он только что ловко избежал съемки для газеты, и Ральф его ворчливо поблагодарил. Ральф ненавидел фотографов и камеры и соглашался на съемку только совсем уж в безвыходных ситуациях.
Когда Сэм осторожно намекнул, что подобная реклама может оказаться полезной для продажи книг, Ральф недовольно прорычал: «Я не желаю подобных продаж. Мои книги должны продаваться сами по себе. Я хочу, чтобы известностью пользовались они, а не я».
Именно по этой причине Ральф Гелдерман так и не стал человеком, известным в каждом доме, а на обложках его книг печатались фотографии, сделанные десятки лет назад.
Поэтому Сэм, следуя инструкциям, всячески препятствовал фотографам, что неизменно радовало Ральфа.
Он поднялся по лестнице в аккуратный, удобно обставленный кабинет Ральфа, который также назывался офисом, и сказал:
— Да, дядя?
Ральф рассерженно сунул ему письмо.
— Почему они меня преследуют?
Сэм недовольно поджал губы. Он прекрасно знал, что письма поклонников (за исключением редких умных посланий, полных комплиментов, которые Ральф читал с удовольствием) не должны были доходить до дяди. Сэм уже давно научился разбираться с такими письмами сам. Сэм писал ответы, а Ральф лишь ставил свою подпись. Впрочем, Ральф уже давно их не читал и подписывал, не глядя.