Я буду рисовать только тебя
Шрифт:
Горский даже взял себе на заметку прочитать-таки цикл этой Сапфир «Убить нельзя научить». Но пока не нашел времени.
Он и сам не заметил, как за фантазиями на тему Жасмин, воспоминаниями, которые будоражили, заставляли желать женщину еще сильнее, еще отчаянней, провел несколько часов. Пока желудок урчанием и спазмами не напомнил, что у Горского есть органы несколько выше паха.
Влад зачем-то позвонил Максиму.
– Давно не общались! – усмехнулся тот.
– Клиентка довольна?
– Еще как! Жду эскизы.
– Пообедаем
– Хорошо.
Горский чувствовал, что Максим уже знает, зачем его пригласили. Однако ничего не мог с собой поделать. Он должен был узнать координаты Жасмин. Обязательно. Во что бы то ни стало. А у Максима, наверняка, есть ее телефон…
Одноклассник скрупулезно собирал контакты постоянных клиентов. Конечно – татуировка – это не пиллинг и регулярно ее не делают. Но все-таки. Если появлялись новые услуги в салоне, что-то необычное в плане рисунков или техники их нанесения, он связывался с теми, кто оставался верен «Тату у Максима».
Жасмин
Татуировка не болела, лишь изредка чесалась. Я пришла домой и, не снимая повязку, занялась делом.
Налила себе чаю и уселась за компьютер.
Надо подобрать публикации для трех сайтов предприятий, которые я вела. Плюс закончить новостную ленту для одной интернет-газеты.
Преимущество работы самозанятой в том, что ты сам себе хозяин. Хочешь внеплановый выходной – ради бога. Хочешь – очередные каникулы – никто не помешает.
Не нужно ехать с утра на работу. Трястись в общественном транспорте, чувствуя, как твои кости и органы перемешиваются в кашу в толкучке. Ехать в диких пробках на личном автомобиле, если он есть. И тратить кучу времени только лишь на дорогу.
Да много еще можно перечислять.
Минусы – ты сам приобретаешь себе инструменты, какими бы дорогими они ни были. Сам обеспечиваешь себе нормальные условия труда, сам все делаешь, а государство стрижет с тебя приличные купоны. Налог на самозанятость. По факту – налог за воздух, которым ты дышишь в родной стране.
Ничего не попишешь. В нашей стране все для людей… Которые у власти и у денежной кормушки. Включая труд и остальные ресурсы других граждан.
Время от времени, когда я передыхала между очередным небольшим материалом и новостью, почему-то вспоминался Горский.
Черт! Я уже и забыла, как же это приятно, когда шикарный, породистый мужик так на тебя облизывается. Поедает глазами. Возбуждается, просто глядя на тебя…
Я сама не понимала – как же соскучилась по этому ощущению…
Алекс… Мы с ним были женаты, кажется, лет сто. У нас подрастал сынишка. Уже пошел в школу…
Благо наши доходы позволяли нанять ему няню-спутницу. Которая занималась ребенком, пока родители заняты.
Но… это не помогало нам стать ближе, уделять друг другу больше внимания и времени.
Алекс… Предпочитал мне свой
Светлана Максимовна, наша няня, пенсионерка, но еще очень бодрая и энергичная только посмеивалась. Мол, ящик уже два месяца стоит в коридоре. А Алекс мой до сих пор собирается и собирается починить крепления в шкафчике, чтобы вернуть ящик на родину.
Утепление двери началось еще летом… А затем зимой прекратилось. И вот весна… Алекс наконец-то заговорил о нем снова.
Заговорил. Вот ключевое определение.
Начал готовиться к работе. Вот правильное описание.
Мы с мужем здоровались утром, когда он собирался на работу. Приветствовали друг друга вечером, когда он собирался погулять с ребенком или отдохнуть за компьютером с мультиками или фильмами.
И… занимались сексом. Вот именно сексом, а не любовью.
Он одаривал меня парой коротких и торопливых поцелуев. Иногда в губы, иногда в живот. А затем брал. Резко, довольно жестко и поспешно.
Сбрасывал напряжение и снова занимался своими любимыми делами.
Если я просила поговорить, что-то обсудить, муж всегда был: либо уставшим, либо занятым, либо практически спящим.
Если я пыталась пообщаться, пока Алекс еще вполне бодренький, не спящий и за компьютером, муж общался, даже не поворачиваясь. Сидя ко мне спиной. Подвисая на интересных моментах фильма или же мультика.
Я по сто раз задавала одни и те же вопросы. А он потом рявкал: мол, чего сто раз спрашиваешь. А то, что мне ни разу не ответили – ерунда. Дело житейское.
Я порой просила обнять меня, ласково. И получала короткие объятия, между делом, одной рукой. Потому что надо.
Со временем я и просить перестала.
Получала нежность от сына, который и обнимал, и целовал.
Прижимала свое маленькое чудо и, прикрыв глаза, понимала, что все равно счастлива.
Я привыкла. Муж не пил, не курил, не изменял.
Я это знала точно. Ибо с работы он приезжал домой, в командировки не ездил.
Я научилась радоваться этому. Находить плюсы в том, что мы – семья. Хотя нежность и ласка, не говоря уже о понимании и общении давно исчезли из обихода, как ненужные и изжившие свое рудименты.
И вот я сидела рядом с мужчиной, который смотрел на меня, как на восьмое чудо света. Пыхтел, едва касаясь, и облизывал взглядом, как ребенок самое любимое мороженое.
Ну как тут не понежиться, не порадоваться и не запомнить этот момент надолго?
Естественно, я не собиралась идти на свидание с Горским. А уж мужчина, который услышав, что женщина замужем, не отступается, вообще вызывал у меня недоумение и здоровое недоверие. Значит, никаких серьезных намерений Влад ко мне не питал. Никаких правильных мыслей в мою сторону у него ни разу не возникало.