Я буду танцевать для тебя в облаках

Касеев Александр

Нашим одноклассницам Полина тоже очень понравилась. Они даже сдружились и находили общие темы для разговора. Я тогда считал, что это немаловажно в компании малознакомых людей. Иначе праздник превратился бы в унылый «тухляк».

Мы жарили шашлыки, купались и загорали, прыгали с тарзанки, ныряли, на время задерживали дыхание под водой, слушали музыку и танцевали, употребляли горячительные напитки и, чтобы казаться совсем взрослыми, курили модные американские сигареты «Marlboro».

Мясо тогда у нас получилось офигенным. Оно просто таяло во рту.

К вечеру температура воздуха уже не была такой высокой, как днём, но это не остановило девчонок,

и они решили искупаться ещё раз. Полина не хотела надевать мокрый купальник и решила одолжить мою футболку с надписью "Nirvana". Я не знал тогда, почему она выбрала именно мою футболку. Все парни были в футболках, но ей была нужна именно моя. Полина уже видела меня без одежды, когда мы купались днём. Но в этот раз она смотрела на меня как-то по-особенному. Я не такой накачанный, как Сталлоне или Шварценеггер, но моё тело было в отличной форме. Когда я снял футболку, то заметил, как Полина пристально смотрит на меня. В её глазах горела страсть, и такой я видел Полину впервые. Когда Полина заметила, что я на неё смотрю, она смутилась, схватила мою футболку и убежала за шалаш. Там она переоделась и побежала купаться с остальными девочками. Полина вышла из воды, дрожа от холода. Моя футболка плотно облегала её стройное тело, словно короткое платье. От холода её кожа покрылась мурашками, а соски груди напряглись, прорываясь сквозь намокшую трикотажную ткань. Я взял большое банное полотенце, подошёл к Полине, укрыл её и обнял, крепко прижав к себе. Позже она переоделась в свою одежду, а мне вернула мою мокрую футболку. Весь вечер я провёл с голым торсом, развесив футболку на кустах возле костра, чтобы она просохла. Время от времени я замечал, что Полина украдкой бросает на меня взгляды.

Мы сидели у костра и не спали почти до рассвета. Когда светало, на часах было около четырёх часов утра и начало холодать. Мы все дружною гурьбой завалились в шалаш занимать «козырные» места. Так вышло по счастливой случайности и моей наглой настойчивости, что место мне досталось между Полиной и Женькой.

Глаза от усталости сами собой закрывались. Полина была в коротких джинсовых шортах, и моя ладонь случайно коснулась её колена. У меня всё сжалось в груди, и меня затрясло. Полина вполголоса спросила: «Ты что замёрз?» В ответ я нервно кивнул.

– Я тоже замёрзла. Давай греться?

Она повернулась ко мне лицом и обняла меня за плечо, зажав мою ладонь между своих коленей.

Кто-то говорит там про каких-то бабочек в животе. Только у меня это были далеко не бабочки. Словно слон мне наступил на грудь, и меня затрясло ещё больше. Я молча лежал и трясся, вытаращив свои глаза в темноту под крышей шалаша, пока все остальные рассказывали анекдоты и смеялись. Я покосился на Полину, и мне показалось, что она немного улыбалась и еле сдерживала смех. Я лежал и прокручивал в голове вопросы: «Что делать дальше? Что же делать дальше? Как поступить? А вдруг она будет против?..» Полина слегка надавила мне на плечо большим пальцем руки, словно подавая мне знак. Я нерешительно повернул к ней голову и легонько поцеловал её в щёку. Тогда Полина крепко схватила меня за плечо, подтянула к себе и впилась мне в губы. Тогда это был не первый мой поцелуй. Я уже имел небольшой опыт в игре «Бутылочка» но от сильного влечения к Полине это было самое прекрасное, что тогда могло быть. В тот момент мне хотелось целовать её ещё и ещё.

«Давай оставим на потом? Я уже хочу…», – вибрирующим, будто мурлыкающим голосом тихонько сказала Полина, немного задыхаясь. Она отвернулась от меня к стенке шалаша и нежно, очень тихо простонала: «Обними меня сзади». Я отодвинул волосы с её тонкой шеи и тихонько поцеловал за ухом. Полина тяжело задышала, выгнулась и упёрлась своей круглой попой мне в низ живота. Я перекинул руку, как бы обнимая её, и случайно положил ладонь ей на грудь. Сквозь майку торчал твердый, как спелая виноградинка, сосок. Это была моя первая победа, моя первая любовь. Так начались наши отношения с Полиной.

Нас разбудили громкие прерывистые выстрелы. Проснувшись, мы услышали рёв двигателей и лязганье траков боевых машин. В тире на территории полигона, буквально в нескольких сотнях метрах от нас, проходили испытания. Я посмотрел на часы. Время было уже одиннадцать часов утра. Скоро за нами должен был приехать дядя Вова. Нам нужно было собираться и возвращаться домой. Мы с парнями выбрались из шалаша, пока девчонки ещё нежились на спальных мешках. Как настоящий мужчина, я с разбегу прыгнул в холодную утреннюю реку и подплыл к кувшинкам. Я нарвал целую охапку этих прекрасных диких цветов.

Выбравшись из воды, я, не показывая вида, что мне холодно, вернулся в шалаш и протянул букет Полине. Она взяла мокрые кувшинки и положила их себе на грудь. Белая трикотажная майка тут же намокла, и моему взору открылось настоящее великолепие. Её соски напряглись и прорывались сквозь намокшую ткань наружу. Они напоминали мне косточки от персика.

– Саша, а нам кувшинок?! – Возбуждённо в один голос закричали остальные девчонки. – Мы тоже хотим цветочков!

– Девчонки, меня на всех не хватит, – отшутился я. – Я второй раз туда не полезу. Вон, пускай парни нарвут.

– Пацаны, тут девчонки кувшинок хотят, – крикнул я, вылезая из шалаша.

– Ты что так поступаешь-то? Вот ты «подстава»! – В шутку, но как бы обиженно, сказал Шмель. – Сейчас придётся в воду лезть.

– Иди тогда собирай вещи, – крикнул мне Генка, и они втроём направились к реке.

– Твоя идея, вот сам и лезь! – Напоследок крикнул Женька.

– Я свою миссию выполнил, – отбрыкался от них я, и, шутя, показал им средний палец.

– Он миссии выполняет, а в воду лезть нам. – Пробурчал Шмель, – «Миссиписи», блин!

Спустя несколько минут, дрожа от холода, парни вышли из воды с букетами кувшинок и раздали их остальным девушкам. Радостные и восторженные девчонки были на седьмом небе от счастья. Казалось, их писк было слышно даже на краю леса.

Мы быстро собрали вещи и отправились в путь по танковой дороге. Мне не хотелось возвращаться в город, я мечтал остаться здесь с Полиной. В тот момент мне казалось, что я могу жить в этом шалаше вечно, лишь бы она была рядом.

Перед мостом возле знака «Запретная зона!» стоял УАЗ – «буханка» дяди Вовы.

«Давайте быстрее! – Крикнул дядя Вова. – Я уже минут двадцать здесь торчу, Запретка всё-таки!»

Мы, ускорив шаг, устремились к Уазику, закинули вещи в фургон и поехали домой.

– Где магарыч? – Спросил дядя Вова.

– Ты его сейчас хочешь выпить? – С неким подозрением произнёс Шмель.

– Нет, он мне душу согреет, – смеясь, ответил дядя Вова.

– Ну вот, во дворе и согреешься! Не бойся, не обманем, – успокаивал его Шмель.

Танковая дорога от следов гусеничных траков была ребристая, и на скорости машина вибрировала. При разговоре наши голоса забавно дрожали, и мы попеременно дрожащим горлом голосили: «Э-э-э-э», а потом громко смеялись. Но всё равно на душе было неспокойно. Казалось, что всё веселье закончилось, хотя всё только начиналось.

Мы приехали во двор нашего дома, и Мишка Шмель, выпрыгнув из Уазика, забежал в наш подъезд. Он быстро вернулся с литром отцовского самогона.

Шмель протянул бутылку дяде Вове.