Я буду тебя ненавидеть, обещаю

RoseRokoko

Возможно я перечитала романтических книг или пересмотрела фильмов, раз искренне рассчитывала на такой исход. Но жизнь жестока.

Кристофер влюблен в неизвестную мне девушку, а я... я как всегда, остаюсь ни с чем.

Даже, когда Крист все-таки оживет и уйдет, то я не смогу залечить свои раны. Ведь тот, кто мне нравился раньше, и у кого я могла бы искать утешения - гей. Смешно даже. И почему мне нравятся те, кто принадлежать мне не может?

Если на ком-то и есть проклятье, то оно явно на мне. Венец безбрачия

называется.

Опустошенная, я зашла в свою комнату и прикрыв тихонько за собой дверь, навалилась на нее спиной.

Господи, надо же быть такой дурой! Я же заведомо знала, чего добивается Кристофер. Знала, что он будет лишь изображать из себя невесть кого, будет лезть из кожи вон, лишь бы завоевать мое сердце.

А я взяла и повелась. Еще и на ревность пыталась его вывести.

– Боже, - выдохнула я, прикрыв лицо руками и медленно сползла на пол.

Внезапно, все тело сковал холод. Я поежилась, обхватив себя за плечи, и подняла взгляд.

– Ох, Энн, ты чего здесь сидишь?
– спросил меня Крист сопереживающе. Или нет. Не так. Изображая сопереживание.

Я отвела глаза в сторону и выдавила:

– Хочу и сижу.

– Энн, - присев рядом со мной на корточки, произнес он, - что-то случилось? Расскажи мне.

Я усмехнулась и с издевкой произнесла:

– Да, случилось. Предательство, называется.

– О чем ты?
– растерялся Кристофер.

– Я все слышала. О чем ты говорил с моей бабушкой, - произнесла я жестко, взглянув ему прямо в глаза. Он испугался. Чего и стоило ожидать.

– И ты..., - он сглотнул, боясь закончить предложение.

Я решила помочь ему (в который раз) и закончила за него:

– Я отказываюсь от всех своих обещаний. Теперь ты сам за себя, - я поднялась на ноги, - я больше в этом не участвую.

Он побледнел, если так конечно можно выразиться о приведении. Тяжело поднялся следом. Что? Плохо тебе? Осознание, что не будешь с возлюбленной, причиняет боль? Не беспокойся, я как никто другой тебя понимаю, Ваша Светлость.

– Думаю, раз мы все выяснили, то причин задерживаться в этом доме, у тебя нет, - жестко произнесла я, хотя в этот момент, у меня на душе скребли кошки.

С видом полного безразличия, я прошла к прикроватной тумбочке, достала фалангу пальца и замерла, разглядывая ее. Хах. Я через столькое прошла ради этой маленькой косточки. Выкапывала гроб, копалась в мусоре, убегала от Аарона, оправдывалась перед близкими, проходила ряд анализов, чтобы потом что? Вернуть ее на место.

Я сжала губы. Нет. Не могу. Несмотря на то, как поступил со сной Кристофер, вновь обрекать его на одиночество... это было выше моих сил. Ведь к тому же, он же не виноват, что любит? Правда?

Сжав в руке фалангу мизинца, обернутую в целлофановый пакетик, я обернулась. Кристофер выглядел таким же опустошенным, как и я. Вот и снова наши эмоции совпали.

– Пойдем, - прохрипела я. Возможно снаружи я выглядела и безразличной, но внутри меня душили слезы. Показать их ему? Лучше не стоит.

Я знала одно место, где можно оставить Кристофера. Центральный парк. А точнее - фонтан, что находился при его входе.

Здесь всегда было полно людей. Кристу не должно быть тут скучно. К тому же, находясь в таком людном месте, высока вероятность, что кто-то его все же увидит и услышит.

И поможет.

Надеюсь.

Пройдя к фонтану, я села на его бортик, выложенный гладкими камнями. В детстве мы с Кейт частенько ковыряли их, надеясь найти полость, в которую можно было бы прятать секретики. Наковыряли мы штук пять.

И вот, спустя двенадцать лет, одно из этих углублений должно было послужить укрытием и для этой маленькой косточки.

– Я не должен был, - прошептал Кристофер, взглянув на меня глазами, полными боли, - не должен был скрывать от тебя это. Я знаю. Я виноват. Прости меня, Энн.

Я опустила взгляд, стараясь скрыть покрасневшие глаза, и сделав вид, будто я пытаюсь посадить камушек обратно, что скрывал за собой фалангу, активно проморгалась. Не хватало еще и слез. Он того не стоит.

И вообще, забуду просто о нем, как о страшном сне. И буду жить дальше, как жила. Серой, скучной жизнью, наполненной однообразными, унылыми моментами. Что ж. Звучит привлекательно.

Вдохнув полной грудью, я встала и посмотрев на Кристофера, произнесла так твердо, насколько это было возможно:

– Да, ты не должен был скрывать. Но если бы ты рассказал мне об этом с самого начала, знай, Крист, я бы даже не стала искать лопату.

И ни на секунду не задерживаясь, пошла прочь.

Прочь из парка.

Прочь от приведения.

Прочь от своих никчемных чувств.

***

Шли вторые сутки, как я осталась одна, наедине со своей болью.

Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни ходить в университет. Я была способна лишь лежать на постели, уставившись невидящим взглядом в потолок.

Странная штука жизнь. В своих проблемах мы всегда ищем крайнего. Для меня крайним стал фон Даль. Во всех своих бедах я винила его. Ни бабушку, что попросила меня съездить на этот злополучный участок, ни белку, что скакала прямиком в сторону закопанного гроба, ни тем более саму себя, что собственной головой додумалась поучаствовать в этой авантюре. А именно его. Того, кто ради любви, готов был растоптать чувства другого.

Моя мама и Кейт, глядя на абсолютно разбитую меня, тоже нашли виноватых. Мама винила в этом ломку. Отчего-то она искренне считала, что быть настолько подавленной можно лишь из-за этого. К тому же, в отсутствии у меня наркоты она поверила, но с некими сомнениями.