Я, Дикая Дика
Шрифт:
— Ты тут с Шутом? — голос над ухом заставил меня подпрыгнуть, больно ударившись о какую-то хрень в темноте. Надо мной склонилось дружелюбное очкастое лицо, так сразу и не понять, парень или женщина.
— Ага, с ним! — вынужденно улыбнулась я.
— А я фоткать их буду сегодня!
Присмотрелась — всё же девушка. Коротко стриженная, тощенькая, и голос хриплый. Вроде типовой лесбиянки. Ну и ладно, я против них совершенно ничего не имею! Сама не гнушаюсь подобных приключений, так что…
— Можно, я сяду рядом? А то пока тыр-пыр, пока начнётся стоять тяжеловато! — смешно наморщила нос моя собеседница.
— Да, пожалуйста! —
Я предложила ей свой коньяк, она мне сигареты, и ждать стало веселее. Ее звали Салема, то ли имя такое, то ли погоняло непонятное, я спрашивать не стала. Хотела было поболтать с ней подольше — чем-то глянулась, но не успела и последнего глотка сделать, как она вскочила, доставая фотокамеру:
— Ой, бля, смотри, пора работать! Начинается!
Я поставила баттл на пол, и уставилась на сцену. Чё-то я совсем уж пьяна, всё плывёт куда-то прочь… так что за точность описания дальнейшего действа не ручаюсь. Если кто там был, то поправит, где совру!
Перво-наперво, выскочили с двух разных концов девицы, на руках и колесом. Я смотрела удивленно — надо же, и как в волосах не запутались? Блокбастер какой-то. Остановились посреди сцены, у микрофонов. Джойс подобрала скрипку с пола, а Айрин гитару. Народ изумленно ахнул, и секунду спустя, зашёлся в вопле диких обезьян! Девки начали постепенно тихо наигрывать каждая своё. Под этот аккомпанемент из темноты выступили с самыми мрачными рожами Шут с басухой, и чувак-барабанщик с палочками. Посмотрели в зал, будто в чём-то подозревая, и разошлись по местам. Тоже начали подыгрывать девицам. Музыка всё усиливалась, и когда уже конкретно разошлась, на освещённую середину площадки, к пустому центральному микрофону эффектно выпрыгнул сам Дурь, как чёрт из табакерки!!
Дальше — больше! Я не успевала фиксировать происходящее, с такой быстротой картинки сменяли одна другую. Вот Дурь вопит жутким голосом на небывалом языке, размахивая рукавами сутаны, перекрещивая зал, как в сатанинской мессе. Вот Шут выплясывает нечеловеческий танец горящей марионетки, успевая вполне связно играть свои партии. Джойс выпиливает так, что обалдеть можно! Дурь подходит к Айрин сзади, и срывает с неё одним широким жестом рваные обноски одежды. Она остаётся совершенно голой! О, чёрт, круто! Она бросает гитару, и извиваясь всем телом, поёт по-английски, непонятно что, и голос её звучит великолепно, хрипло, мощно, а потом вдруг сразу звучно и высоко, как у какой-нибудь нехилой оперной дивы! Разобрать можно только «Death, fucking-fucking death — forever in the Earth!!» в припеве. Дурь целует её в шею, и лижет блестящие в острых лучах соски, а потом вдруг орёт в микрофон, перекрывая на раз дикий рёв зала:
— КРОВИИИ!!! — и поливает всех тёмно-алой, густой жидкостью, тяжело падающей на головы и лица танцующих адские танцы у края сцены и далеко в беспросветно-тёмной глубине зала.
Зрелище разворачивается подобно шторму, накатывая всё более и более широкими волнами, и захлестывая зал, и меня, и вообще весь мир к чёртовой матери!
Это АД! Настоящий сатанинский угар, и наверняка, будь Князь Тьмы здесь, среди обезумевших участников-свидетелей шоу, он нехило оторвался бы! Кажется, я тоже плясала в своём уголке… если бы я ещё помнила…
Но, как оказалось, сам концерт был ещё не самым главным на сегодня. Когда «Дети Sмерти» отыграли на бис, полностью оправдав своё название, и вернулись за кулисы, подобрав угоревшую меня по дороге и заломились, буйно хохоча и продолжая беситься в гримёрку, началось такое!!! Сперва-то вроде нормально, попили вискаря с какими-то всякими-разными неизвестными, вроде работников клуба, но потом, когда лишние люди были выдворены, и дверь надёжно заперта…
Чтобы говорить об этом, или даже просто думать, мне приходится закрывать глаза, и сцеплять пальцы. Ужасно… ужаснее со мной пока ещё ничего не происходило. И почему я не успела вовремя остановиться, и выскользнув, уйти домой?
Радует только, что я не помню цельного полотна, а одними лишь яркими цветными обрывками, оставляющими ожоги на душе. Джойс подошла ко мне первой, и неожиданно глубоко поцеловала в рот. Не в губы — в рот, в язык, в зубы, в нёбо… Я слегка обалдела, но ответила — шоу маст гоу он?? Потом Дурь полез мне под одежду, вставая на колени и раздвигая мои ноги. Я не сопротивлялась, и он принялся без переходов лизать меня.
Всё мелькает в голове, сменяясь кадрами одним за другим, как в цветомузыке на инфернальной дискотеке.
Они трахали друг друга, со стонами и выкриками, целовали и лизали меня все вместе, да так жадно…
Самое мерзкое, что если язык Дуря был ещё таким теплым и откровенным, даже возбуждающим, то уж член его забыть невообразимо трудно. Чудовищно твердый, он причинял зверскую боль, и был таким холодным, будто из ледяного камня! И у Шута такой же… Чёрт, я ещё и сама просила! Как я могла? Как я вообще сумела вынести такое?? Тупая извращенка. Я наслаждалась, я стонала и кусала губы целующей меня в это время Айрин, и в рот мне лилась холодная солёная кровь. Почему же они такие все холодные? — терзает меня вопрос в отходняке… А в это время барабанщик кажется, я не видела, трахал её сзади, пока она склонилась надо мной.
Это чудовищно, извращено, и ни капли не похоже на обычную групповуху. Это оргия вампиров, хрен бы их побрал! До сих пор аукается каждое движенье болью, и я боюсь, как бы внутри мне что-нибудь не повредили!
Я ни за что бы не согласилась повторить такое, но боже господи, и чёртовы ангелы его — как же я наслаждалась, умирая, разрываясь на кусочки невыносимостью, погибая от боли, бескомпромиссной и зверской! Выжить казалось невозможным, но приползла домой, и вот я здесь, с сигаретой в зубах у себя в комнате, замерзаю и покашливаю, содрогаясь от воспоминаний, на которые едва решаюсь, и, блядь, как же мне хреново… настолько же, впрочем, как было страшно, мерзко, и насквозь разрывно-порясающе было вчера…о, блядь, блядь, бля!!!
Повтори со мной такое Ветер — я б его убила! А он так и не сможет. И слава создателю, слава, что многие, очень многие люди, теплые и настоящие, на такое в принципе не способны — даже извращенцы! Даже очень стоящие извращенцы! Как я рада этому, ведь значит, есть большой-большой шанс никогда больше не встретить на своем пути ещё хоть одного такого, как блядские, совершенно мертвые они.
Мне очень больно и отвратно. До чего же я докатилась, чёрт бы побрал всю грязную шваль, с которой я путаюсь! Отмывалась долго и тщательно, всё хотелось выскрести из себя эту мерзость. Пиздееец…