Я – другой! - 4
Шрифт:
Для того, чтобы победить вооруженного дубиной противника, с ним необходимо быстро сблизиться, гласило одно из первых наставлений армейского курса по рукопашке. Что отличник по боевой подготовке и попытался сделать. Однако его левая ступня опустилась на шарик френдли. Причем не своего, а жертвы. Потрошители сначала разделались с персональным помощником, чтобы он вызвал полицию, а уже потом оглушили жертву. Клим поскользнулся и вместо того, чтобы налететь на потрошительницу грозным тигром, он полетел головой вперед, как выпрыгнувший из воды резвящийся дельфинчик. Бандитке оставалось лишь только его встретить ударом, похожим на отмашку битой отбивающего в бейсболе. Лишь в последний момент Клим слегка отклонил голову,
Электроразряд в мерзком оружии обезвреживал жертву, заставляя ее биться в конвульсиях. Кроме этого, он обладал еще одним крайне неприятным свойством — специально подобранная частота разряда еще и негативно отражалась на работе имплантов.
Когда, перекатившись, Клим поднялся, его повело вбок, а перед глазами прыгал «снег» помех. Моды военного образца полностью не отрубились и через секунду уже должны были заработать в полную силу. Потрошительница ему эту секунду дарить не собралась. С диким воплем, подняв дубину над головой, она прыгнула вперед. Не будучи уверенным, что он сможет уклониться, Клим выставил блок. Перелом двух запястий все же лучше, чем проломленный череп.
Позади нападавшей раздался оглушительный хлопок, «попугай» уже в полете обмякла и врезалась в Клима безвольной тушкой, сбив его с ног.
— Не смей вставать! Лицом в пол! — услышал пытавшийся вылезти из-под потрошительницы Клим.
Глава 34
— Я военнослужащий Земного Абсолюта, мои действия лежат вне юрисдикции гражданских судов и органов правопорядка, — занятия по правовой грамотности Клим тоже не пропускал и знал, что максимум, что могут сделать полисмены, так это доставить до ближайшей военной части и представить доказательства преступления и выдвинуть обвинение. Дальше вояки сами решат, как покарать своего.
— Тише лейтенант, не шебуршись. У нас запись твоего френдли. Движок отказал, но камера работала, — невысокий круглый полицейский сержант, чье пузо и бока штатный бронежилет и близко не закрывал, подал Климу руку, помогая подняться, — мы видели, как все было, и отправим твоему начальству рапорт с просьбой объявить тебе благодарность. Но ты должен проехать с нами в участок и дать показания. Потрошительство серьезное преступление и нам требуются живые свидетели.
Бандит, которому Клим свернул челюсть, шевельнулся и застонал. Напарница сержанта из короткого дробовика выстрелила ему в грудь. Но не боевым зарядом, а парализующим. В грудь потрошителя вонзилась ампула. Он зарычал и потянулся было ее вытащить, но полицейская тут же всадила в него еще одну. Крутовато с ним обошлись, Клим знал, что одна такая ампула гарантированно вырубает человека, а две выпущенные подряд запросто могут отправить его на небеса. Копы с отбросами общества не слишком церемонились.
— Люблю свою работу, — довольно осклабилась женщина-коп, когда бандит дернулся и затих.
— А с жертвой что? — Клим наклонился над пострадавшей и похлопал ее по щекам, — эээй, просыпайся.
Та открыла глаза и, увидев перед собой лицо незнакомого парня, заорала благим матом и лягнула своего спасителя. В пах.
— Нет, я просто обожаю свою работу, — захохотала напарница сержанта, глядя за скрючившегося Клима, — спасешь, их спасаешь, а благодарности так и не дождешься.
«Что-то они тут совсем распустились на Марсе», — глубоко вдыхая, чтобы унять боль в причинном месте, подумал Клим, — «земная полиция себе таких вольностей не позволяет. Для офицера полиции спасение чужих жизней это честь, дарованная обществом». У Клима на выстроенной в академии нерушимой твердыни из моральных устоев и ценностей появилась первая трещинка.
Допрашивающий Клима в участке следователь, больше интересовался не самим происшествием, а тем, какого черта вчерашний выпускник делал в рабочем поселке. Если у Клима на Марсе проживали родственники, то вопросы бы сами собой отпали. Но следователь пробил его по базе и выяснил, что родители Клима — «дикие». А не затевал сын маргиналов какую-нибудь диверсию в промышленной зоне? А не шпионил ли? Ведь камеры наблюдения засекли его наблюдающим за отгрузкой стратегически важных грузов!
Выдержка, с которой Клим отвечал на эти каверзные вопросы, объяснялась тем, что он на них отвечал уже миллион раз. Коммуна, в которой он жил с родителями, была расформирована властями, когда ему было четыре года. Пороговая величина. Люди старше этого возраста, как закоренелые индивидуалисты, передаются в центры социальной адаптации. Совсем же малыши, как Клим, отправляются в общеобразовательные учреждения для сирот. За пятнадцать лет Клим прошел все ступени обучения, добрался до высшей и с отличием ее закончил. Контактов с родителями не поддерживает. Судьбой родственников не интересовался. Идей «диких» о том, что государство существует для людей, а не наоборот, не разделяет. Что еще интересует гражданина старшего следователя?
Тот еще раз перепроверил историю Клима по базам и не найдя к чему докопаться, пообещал что правоохранительные структуры будут за ним внимательно приглядывать. И если он что-нибудь набедокурит, то…
— Но спасать тех, кому марсианская полиция помочь не успевает, я же могу? — стараясь спрятать иронию поглубже, спросил Клим.
— Конечно можешь… — поняв, к чему клонит Клим, следователь запнулся. Нажав клавишу интеркома, он рявкнул, — а ну выкиньте этого клоуна из участка! Пусть представления на улице показывает.
Участок, куда отвезли Клима, находился довольно далеко от космопорта. И купив очередной билет на метро, пилот окончательно истощил свой счет. Как и следовало ожидать, заказанный в одном из баров космопорта обед Клима не дождался. Френдли зафиксировал факт пропуска приема пищи и отправил доклад, сдав Клима командиру «Кейташи».
«Прекрасное начало службы. На борту носителя еще ни разу не был, а замечание уже получил», — с горечью подумал Клим, отстирывая в туалете кровь с кителя. Потрошительница ободрала дубиной ему скальп и кровь щедро залила ему лацкан. И из зеркала на Клима смотрел забулдыга с синяком на весь лоб и с поцарапанным лицом. Мокрая мятая форма идеально дополняла картину слишком успешно отметившегося выпуск кадета. Видимо из-за этого красочного вида какая-то зараза стукнула в полицию, что скукожившись в кресле и вытянув ноги в проход в зале ожидания порта пристроился окровавленный бомж.
— А ну подъем, — сквозь накатившую сладкую дрему, Клим почувствовал, как его кто-то пнул по ноге.
Разлепив один глаз, он увидел того же полицейского сержанта, который помог расправиться с потрошителями.
— Опять вы, — недовольно пробурчал пилот, уже порядком уставший от внимания законников.
— Ооо! — обрадовался толстячок, — это ж наш герой! Ты чего по вокзалам ошиваешься?
— Денег нет. А челнок меня заберет только завтра.
— Вставай-поднимайся.
Климом овладело отчаяние. Его отлично начавшееся приключение грозило окончиться позорным фиаско. А то и вовсе тюремным сроком за бродяжничество.
— Да что я сделал-то?! — впервые за насыщенный событиями день, взорвался молодой пилот, — там тетку спас, здесь просто хочу переночевать до прибытия шатла! Я что-то нарушил?!
— Нет. Но в камеру отправиться придется…
— Да почему?!
— Потому что негоже героям спать как попало, — голубые глаза копа светились от веселья, — не переживай, у нас в участке ВИП-камера есть. С душем и мягкой кроватью. Она сейчас пустует. Приведешь себя в порядок, выспишься. А завтра и полетишь.