Я, два вампира и дракон
Шрифт:
– За какую?
Озвученная сумма заставила меня закашляться. Разумная цена, ага. Будь у меня такие деньги, я бы купила личный остров в Тихом океане и предавалась гедонизму всю оставшуюся жизнь.
– Оке-ей, спасибо, но я продолжу выбирать души. Это все, что есть?
– Ни одна не приглянулась? – Козимо притворно вздохнул. – Ладно, давайте я покажу вам еще кое-что.
Он щелкнул пальцами, и в глубине комнаты заклубился сизый дым. Когда он развеялся, на прежде пустом месте очутилась небольшая деревянная витрина с тремя масками. Все они были незаконченными: вместо краски и ярких лент их покрывала сероватая грунтовка.
– Чтобы поймать эти души, пришлось поторопиться, поэтому я не успел обработать вместилища должным образом, – повинился Козимо.
– Это как-нибудь отразится на моем доме?
– Если вы собираетесь переселить душу в стены и фундамент здания, на ней это не скажется. Но если вы хотите, чтобы маска была лицом вашего защитника, или заботитесь об эстетизме и готовы подождать, то я могу завершить ее украшение.
Мне вспомнилась бешеная цена, которую он только что назвал для маски римского актера.
– Может, просто немного скинете стоимость?
– Возможно, – натянуто ответил Козимо. Расставаться с деньгами ему явно не хотелось. – Сначала посмотрите на маски, сеньора. Вдруг вам ничего не понравится.
Я подошла к витрине. Из трех изделий взгляд сразу же упал на то, что лежало справа. Лицо было совсем детским, похожим на ангелочка-путти, только очень грустным. В нем отражалась такая печаль, что я почти не заметила две оставшиеся маски, принадлежавшие старой женщине и мужчине средних лет.
Пальцы коснулись шершавого материала. Я почувствовала, как душа маленького мальчика, заключенная в темнице фарфора, потянулась ко мне, наткнулась на преграду и отпрянула назад. Странно: у меня не было связи с этой душой, но я физически ощутила ее тоску. Или мне просто показалось…
– Почему он так печален? – спросила я Козимо, продолжая всматриваться в детское личико.
– А, он откликнулся вам? – Торговец возник у моего плеча. Глаза у итальянца загорелись. – Этот мальчик потерял мать в автокатастрофе и сам вскоре скончался от полученных травм. Кроме матери, у него никого не было, поэтому последние дни он провел в больнице, под присмотром медсестер, которые, как вы понимаете, не могли уделить ему достаточно времени. Невеселая история. Но хочу предупредить: с детской душой вам придется трудно. Они быстро привязываются к хозяевам, но их сложно тренировать. Они своевольны, иногда капризны, поэтому обычно их берут для черных ритуалов, которые требуют принести в жертву невинную душу.
Меня аж перекосило. Малыша – для черного ритуала?! Теперь ясно, отчего прадед взбеленился и вышвырнул Козимо из деревни!
– Беру его, – резко произнесла я, жалея, что не хватит денег выкупить все остальные маски-души. Им определенно не место в этой лавке.
– Прекрасно! – обрадовался торговец. – Цена…
– Наверняка обсуждаемая, – перебил Костя, по-вампирски возникнув у второго моего плеча.
Взгляд холодных голубых глаз был предупреждающим. Только когда я встретилась с ними, до меня дошло, что Козимо просто пытался сыграть на моих чувствах, чтобы я не пыталась сбить цену. Ну какая женщина за тридцать не проникнется сочувствием к брошенному ребенку с трагичной судьбой!
– Беру, но для начала я хочу, чтобы вы поклялись Сераписом, что сказали правду об этой душе, – поправилась я, стараясь не скрипеть зубами. – После этого обсудим цену.
– Я-то поклянусь, – хмуро ответил Козимо, сложив на груди руки. – А вы – поклянетесь Сераписом, что сказали правду о том, зачем вам душа? Советую хорошенько подумать перед этим. Вы и близко не ведьма, хотя колдовские способности у вас определенно есть, а Серапис имеет привычку карать всех, кто лжет, прикрываясь его именем.
– У меня есть колдовские способности? – от удивления вырвалось у меня.
В ту же секунду до меня дошло, что хуже проколов в жизни я, наверное, не допускала. Мы с Козимо уставились друг на друга. Костя смачно выругался на румынском.
В тишине раздался щелчок пальцами. Торговец опустил руку.
– Предлагаю вам в течение минуты объяснить, что происходит. Иначе последствия вам не понравятся. Особенно если вы связаны с инквизиторами.
Не успела я ахнуть, как Костя очутился впереди меня, прямо перед Козимо. Звуки, вышедшие из горла вампира, были больше похожи на рык, чем на человеческую речь. Что бы он ни сказал, торговец, засомневавшись, отступил на шаг назад.
Я чуть не завыла. Спасибо, конечно, Косте, но как он не понимал, что от этого только хуже!
– Костя, не надо! – Я вцепилась в его руку. Как только каменные мышцы вампира, уже готового кинуться на итальянца, слегка расслабились, я перевела умоляющий взгляд на Козимо. – Послушайте, мы не имеем к инквизиторам никакого отношения. Нам правда нужна душа – как раз для того, чтобы защитить от них наш дом. Костя сказал, что вы не поверите нам, если я не представлюсь ведьмой, вот я и соврала!
Я попыталась выйти вперед, но проклятый вампирюга опять отпихнул меня назад, закрывая собой.
Козимо, как ни странно, в этот момент многозначительно усмехнулся, наблюдая за нами. Вопрос, который он задал Косте, звучал по-итальянски, но мне отчетливо послышалось слово amore.
Костя напряженно молчал. Тогда торговец посмотрел на меня и перешел на английский. На чувственных губах итальянца все еще играла загадочная улыбка.
– Значит, это правда? Суровый вампир пал жертвой Купидона и влюбился в смертную женщину, несмотря на все заверения, что он никогда не пойдет по стопам отца?
Влюбился?!
Костя продолжал молчать и заслонять меня собой. А я ощутила, как краска заливает мои щеки.
И хотела бы я, чтобы это была краска стыда оттого, как я наврала Козимо.
– П-почему вы так решили? – заикнувшись от смущения, спросила я.
– Потому что он даже своего драгоценного князя, спасшего ему жизнь, так не защищал, – оскалился торговец. – Что ж…
Он опять щелкнул пальцами. Видимо, это значило, что предыдущее заклинание отменено.
– Я продам вам маску. Но в другой раз, если понадобится моя помощь, советую говорить правду. А то знаете… – Он неопределенно покрутил над головой ладонью. – Чары в моей лавке, которые я наложил против воров и обманщиков, пытающихся подсунуть мне фальшивки, начинают сходить с ума.