Я - грозный любовник. История Сида и Алисы

Леал Эрмес

Мы идем в укромное местечко. Ступаем осторожно – всюду рытвины. Не свалится в яму, не испугать бы новенькую! Чтобы все получилось хорошо, нужно обдумывать каждый шаг. А то девки смоются. Это же не вакханалия, где каждый сношает, кого ни попадя, как в старых бразильских фильмах, которые показывают по телику ночью, где голые придурки на окраинах Рио-де-Жанейро вытворяют черт знает что.

Только сумасшедшие девчонки способны раздеться догола при всем честном народе, завалиться на подстилку из сухой листвы и отдаваться первому попавшемуся. Обалдеть! С такими и дело иметь приятно.

И никаких проблем. И им нравится, и нам. Флавинья и Патрисия ездят для этого в Сан Томе-дас-Летрас. Там тоже нормально, но здесь лучше и безопаснее.

Еще несколько минут – и мы окажемся на нашем острове, в нашем Диснейленде. Вам понравится – вот увидите.

9

Холодало – а мы и не замечали. Густой туман окутывал дорогу, и мы в упор не видели друг друга. Шли на ощупь, прислушиваясь к голосам и смутно угадывая очертания. Так, по крайней мере, казалось. Дорога была недолгой, но представлялась бесконечной. Мы рисковали попасть под несущуюся с бешеной скоростью машину или нарваться на полицию.

Все совсем обалдели. Мы – от девчонок, они – от нас. По правде говоря, нам было без разницы, куда идти. Дорогу мы с трудом различали. Миновав шоссе, мы принялись искать укромный уголок, словно коты и кошки на церковной крыше. В квартале Жамбейру я наблюдал, как кот с кошкой занимались любовью у самого алтаря, рядом с распятием в натуральную величину. Им ни до кого не было дела. Вот и нам тоже. Что хотим, то и делаем.

На минуточку мы задержались у обочины, чтобы подождать отставших и не потеряться в тумане, – и тут нас чуть не сшибла машина с горящими фарами. Все мы хором послали ублюдка-шофера куда подальше. В это мгновение мы с Мальро заметили, что впереди что-то поблескивает. Масиел с Лампреей уже миновали это место, но ничего не обнаружили. Мальро приблизился, сказал какую-то чушь и поднял с земли человеческую руку. Показал ее сначала девчонкам, чтобы напугать их. Поскольку было темно, они ее разглядели только когда подошли вплотную. Перепугались так, что и сказать нельзя. Ну и ну!

Это была громадная мужская рука, отрезанная у самого плеча чем-то острым, словно бритва. Видимо, принадлежала она рослому и толстому негру. Огромное кольцо из позолоченного серебра с зеленым камнем сверкало на толстом черном пальце. Чтобы точно убедиться, что это человеческая рука, мы долго ее разглядывали при свете зажигалки. Других останков поблизости мы не обнаружили.

– Брось-ка ты это, Мальро, – сморщившись, проговорила Глаусия.

– Мафиози, должно быть, – отозвался Мальро, рассматривая находку и делая вид, будто что-то в этом понимает.

– Брось, действительно. Это человеческая рука. Правда, брось, – вмешалась подруга Патрисии. От страха у нее зуб на зуб не попадал. Но физиономия у нее сделалась такая, что мне тут же захотелось засадить ей по самое некуда, без всяких предисловий. Было уже почти пять часов утра, времени оставалось всего ничего.

– Ну-ка, валим отсюда, пока нас не застукали с этой рукой. Надо бы ее в озеро закинуть. А то если здесь оставим – кранты нам всем, – сказал я, не слишком соображая, что творится вокруг.

– Тьфу, гадость какая, – снова поморщилась Глаусия.

– Да ну, ты что! Ручонка целехонькая. Кто же ее потерял, бедолага? – сказал Мальро.

– Да брось ты ее, – повторила Глаусия.

– Успеется, – ответил Мальро.

Я прислушивался к их разговору, но продолжал двигаться вперед. Ориентировались мы по слуху, будто летучие мыши. В башке у меня роились всякие глупости. Мальро держал отрезанную руку за запястье. Он бы ее не бросил, даже если бы я ему приказал зашвырнуть ее в воду.

Девчонки болтали между собой, и я подошел, чтобы узнать, о чем разговор. Воспользовавшись случаем, я потрогал свою телку ниже пояса. Сказал, чтобы не рыпалась, потому что в темноте все равно не видно. А если что – может закрыть глаза. Она засмеялась, посмотрела на меня, затянулась сигаретой – и я увидал ее губы. Я решил поцеловать ее, но попал не в губы, а в подбородок. Она не сопротивлялась. Мне это понравилось, но нельзя было терять времени. Надо действовать решительнее. Хотелось покурить да обогреться у костра, а то спина у меня застыла. (Когда у большинства людей зябнут руки и ноги, у меня почему-то мерзнет спина. Это ужасно.)

Собрав хвороста, я разжег костер. Вокруг все озарилось. Лица у всех зарумянились. Все заулыбались, будто дыни наелись, и, казалось, с уголков рта у всех стекают струйки сладкого сока. Болтают без умолку, смеются, сами не зная, чему. Огонь, дым, обмен мнениями. Весь мир сжался до размеров рощицы, где несколько десятков эвкалиптов оберегали нас от постороннего взгляда. Нам ни до кого не было дела. Клево, что мы сюда пришли! Свет только здесь, у костра, где мы все сгрудились, а в нескольких метрах уже ничего не видать.

Новенькие при свете костра заметили, что неподалеку – свалка промышленных отходов. Перед нами оказалась груда керамических осколков. Когда мы обнаружили свалку, то порылись в ней и откопали ангела с отбитой головой, на место которой приладили отбитую голову гнома, и получился ангел-гном. Клево! Так мы его и оставили. Вот он на нас и глядит. Мальро обожает ангелов. Он их на свалке целую кучу набрал – безногих, безруких, бескрылых – и вот они все окружают нас и стерегут наш покой. Ангелы-хранители, хоть и калеки. А еще мы на них садимся, как на стулья. Кроме ангелов, нас охраняли гномы из сказки про Белоснежку. Их роль – отпугивать чужаков, которые посмеют приблизиться.

Глаусия дрожала от холода и страха – ее пугала отрезанная рука. Эта корова мне все испортит, чего доброго. Хотел было я сказать ей об этом – да ладно, будь что будет. А то еще разревется, пожалуй. Послать бы их всех под такую мать – да как же без них! А то побросать бы их в озеро… Болтают много, вечно всем недовольны, а на уме – одни парни.

Сегодня нелегко было добраться сюда.

Кругом темно, хоть глаз коли. Мы подбросили хворост в костер, и стало посветлее. Я еще больше обалдел, земля уходила из-под ног, лицо похолодело, и кожа на нем, казалось, так истончилась, что ее волоском можно было поранить. Девичьи голоса, исходившие из сладких губ, звучали, точно музыка. Не все ли равно, о чем девчонка болтает – лишь бы голосок ее слушать! Вот здорово! Хотя порою бывает и мучительно…