Я и Тёмка
Шрифт:
Я подбежала и схватила обе кастрюли вместе. Как тут мои пальцы обожжёт! Я выронила Тёмкину кастрюлю, она упала на пол и заляпала ковёр манкой. А пока я смотрела на упавшую кастрюлю, моя кастрюля в руках наклонилась, и каша тоже полилась на ковёр.
– Что-то у вас палёным пахнет, – сказала бабушка, открывая дверь.
Она увидела две горевшие свечки и спички на столе.
–
Я задула свечки и отдала бабушке спички.
– А на столе у вас что за пятна? – спросила бабушка. – Безобразие, немедленно всё убирайте!
Я стала возить тряпкой по столу; как убрать манку с ковра, я даже не представляла.
– Ну, я пошёл домой, – сказал Тёмка, – жалко, что не удалось кашки попробовать.
– Ты что же, не будешь помогать мне убираться? – спросила я.
– Нет, мне пора, – серьёзно ответил он и ушёл.
Я посмотрела на пол, на ковёр, на два белых и одно почти чёрное пятно на столе, на разводы от каши, на совершенно чёрные кастрюльки… так мне досадно стало!
«Я ему всегда помогаю убирать игрушки, а он ушёл?! После наших игр у него дома такого кошмара никогда не остаётся, а у меня, значит, можно?! Больше никогда его не позову, а у него дома тоже что – нибудь разбросаю и разломаю».
Так я думала и водила пальцем по следам от кастрюлек. Очень мне было себя жалко.
Как я ночевала у Тёмки
Почти каждый день утром перед работой моя бабушка ведёт меня домой к Тёмке. Мы вместе едим, отдыхаем, гуляем на улице и играем. Вечером меня забирают домой, а на следующий день всё повторяется. Мы с Тёмкой не ходим в детский сад – с нами сидит Тёмкина бабушка.
А тут вдруг моих папу, маму и бабушку отправили в командировку. Точнее, папа уже третий месяц в командировке в Башкирии, мама поехала с докладами по области, а бабушку срочно вызвали на какое-то собрание в другом городе. Дедушка до часа ночи свою газету в редакции принимает. А меня, как сказала мама, нужно куда-то «пристроить». Пристроить меня можно только к Тёмке. Вот туда меня и отправили со своей подушкой одну ночь переночевать, потому что бабушка всего на два дня в командировку уезжала. Баба Валя постелила мне на своей кровати, она в одной комнате с Тёмкой спит, а сама пошла в зал спать.
Пожелав всем спокойной ночи, мы с Тёмкой выключили свет, забрались в кровати и стали перешёптываться.
– Ты в Бабая веришь? – спрашивает Тёмка.
– Верю, – отвечаю.
– А как он выглядит? Ты его видела?
– Нет. Не видела. Но он очень страшный.
Тёмка в темноте вздохнул.
– А цыган боишься?
– Боюсь. А ты?
– И я боюсь, они детей воруют.
– И лошадей, – к чему непонятно, сказала я.
Несколько раз приходила баба Валя, но мы делали вид, будто спим, и она уходила, поправив одеяла. Так мы с Тёмкой вспомнили всё, что только можно вспомнить, но потом мне так спать захотелось, что я задремала. Чувствую, кто-то меня за плечо трясёт. Открываю глаза – Тёмка стоит:
– А мне кажется, баба Муся, ваша соседка с первого этажа, – ведьма.
Я ничего спросонья понять не могу.
– Какая ведьма?
– Ну, соседка ваша по этажу.
– Давай спать, – говорю, – уже сил нет.
– Давай, – отвечает Тёмка, уходя к себе в кровать, но через секунду опять спрашивает:
– Ты знаешь, сколько это – один биллион?
Я села на кровати.
– Ты спать собираешься сегодня? – спрашиваю.
– Да, да, – отвечает Тёмка, – уже сплю.
Только я легла, Тёмка опять спрашивает:
– Сколько звёзд на небе? Один биллион или один триллион?
– Я не знаю, сколько это вообще. Это какие-то очень большие цифры, наверное.
Помолчали немного, а потом Тёмка спрашивает:
– Ты представляешь, что такое бесконечность?
– Бесконечность? Это когда нет конца, наверное. Вот шёл, шёл – уже конец. БАЦ! А там его вдруг нет, и так всё время…
Слышу, Тёмка уже сопит. А я всё думаю, что такое бесконечность, бесконечная Вселенная, и никак понять не могу: как же так – нет конца?
– Тёмка! Тёмка! – шепчу. – Как же это? Вот уже конец Вселенной, а дальше тогда что?
Тёмка не ответил. Тогда я подошла к нему и стала трясти его за плечо.
– Ты чего, – говорит Тёмка, – обалдела? Спи давай.
– Я спать теперь не хочу, ты меня разбудил. Мне теперь мысли разные в голову лезут.
– А ты слонов считай, – хмыкнул Тёмка и отвернулся к стене.
– Почему слонов? Я баранов считаю.
– Бараны слишком быстро бегают, – ответил, зевая, Тёмка, – не успеваешь считать.
– Ну, попробую слонов.
Я легла в кровать. Один слон, два слона, три… а вот и большой слон: это слониха-мама – за её хвост держится маленький слонёнок. Но тут слониха исчезает, и слонёнок остаётся один. Я стала думать, как это страшно, если все-все умрут, а я останусь одна. Что тогда со мной будет? Меня, наверное, к Тёмке возьмут жить… Или не возьмут… Это уже не важно. Я стала плакать.
– Тёмка, Тёмка, – говорю. – А ты не боишься, что твои родители умрут?
Тёмка, качаясь, сел на кровати:
– Боюсь. Я иногда про это думаю. Но лучше не надо. Спать давай.
– Давай, – говорю, а у самой никакого желания спать нет.
Только Тёмка засопел, у меня опять вопрос появился.
– Тёмка, а ты знаешь, откуда дети берутся?
– Знаю, – отвечает Тёмка во сне, – их в капусте находят.
– Это и я знаю, но есть здесь какая-то тайна. Их ведь когда попало не находят. Сначала жених и невеста празднуют свадьбу, потом появляется ребёнок. Может, нужно праздник сделать большой? Или дело в белом платье? И когда нужно на поле ехать?