Я на ладонь положил без усилияТуго спеленатый теплый пакет.Отчество есть у него и фамилия,Только вот имени все еще нет.Имя найдем. Тут не в этом вопрос.Главное то, что мальчишка родился!Угол пакета слегка приоткрылся,Видно лишь соску да пуговку-нос…В сад заползают вечерние тени.Спит и не знает недельный малец,Что у кроватки сидят в восхищеньеГордо застывшие мать и отец.Раньше смеялся я, встретив родителей,Слишком пристрастных к младенцам своим.Я говорил им: «Вы просто вредители,Главное – выдержка, строгость, режим!»Так поучал я. Но вот, наконец,В комнате нашей заплакал малец.Где наша выдержка? Разве ж мы строги?Вместо покоя – сплошные тревоги:То наша люстра нам кажется яркой,То сыну холодно, то сыну жарко,То он покашлял, а то он вздохнул,То он поморщился, то он чихнул…Впрочем, я краски сгустил преднамеренно.Страхи исчезнут, мы в этом уверены.Пусть холостяк надо мной посмеется,Станет родителем – смех оборвется.Спит мой мальчишка на даче под соснами,Стиснув пустышку беззубыми
деснами.Мир перед ним расстелился дорогамиС радостью, горем, покоем, тревогами…Вырастет он и узнает, как яЖил, чтоб дороги те стали прямее.Я защищал их, и вражья броняГнулась, как жесть, перед правдой моею!Шел я недаром дорогой побед.Вновь утро мира горит над страною.Но за победу, за солнечный светЯ заплатил дорогою ценою.В гуле боев, много весен назад,Шел я и видел деревни и реки,Видел друзей. Но ударил снаряд —И темнота обступила навеки…– Доктор, да сделайте ж вы что-нибудь!Слышите, доктор! Я крепок, я молод. —Доктор бессилен. Слова его – холод:– Рад бы, товарищ, да глаз не вернуть.– Доктор, оставьте прогнозы и книжки!Жаль, вас сегодня поблизости нет.Ведь через десять полуночных летИз-под ресниц засияв, у сынишкиСнова глаза мои смотрят на свет.Раньше в них было кипение боя,В них отражались пожаров огни.Нынче глаза эти видят иное,Стали спокойней и мягче они,Чистой ребячьей умыты слезою.Ты береги их, мой маленький сын!Их я не прятал от правды суровой,Я их не жмурил в атаке стрелковой,Встретясь со смертью один на один.Ими я видел и сирот, и вдов,Ими смотрел на гвардейское знамя,Ими я видел бегущих врагов,Видел победы далекое пламя.С ними шагал я уверенно к цели,С ними страну расчищал от руин.Эти глаза для Отчизны горели!Ты береги их, мой маленький сын!Тени в саду все длиннее ложатся…Где-то пропел паровозный гудок…Ветер, устав по дорогам слоняться,Чуть покружил и улегся у ног…Спит мой мальчишка на даче под соснами,Стиснув пустышку беззубыми деснами.Мир перед ним расстелился дорогамиС радостью, горем, покоем, тревогами…Нет! Не пойдет он тропинкой кривою.Счастье себе он добудет иное:Выкует счастье, как в горне кузнец.Верю я в счастье его золотое.Верю всем сердцем! На то я – отец.1954
Шли солдаты
Вдоль села, держа равненье,Мимо школы, мимо хат,Шел с военного ученьяПо дороге взвод солдат.Солнце каски золотило,Пламенел колхозный сад.Свой шуршащий листопадОсень под ноги стелила.До казарм неблизок путь,Шли, мечтая о привале,Только песню не бросали —С песней шире дышит грудь.Возле рощи над рекоюЛейтенант фуражку снял,Пот со лба смахнул рукоюИ скомандовал: – Привал!Ветер, травы шевеля,Обдавал речной прохладой.За рекой мычало стадо,А кругом поля, поля…От села дымком тянуло,Рожь косынками цвела.Песня крыльями взмахнулаИ над рощей поплыла.Снял планшетку лейтенант,Подошел к воде умыться.– Разрешите обратиться, —Козырнул ему сержант.– Там девчата говорят,Что рабочих рук нехватка.Нам помочь бы для порядка,Кто желает из солдат?Взводный молвил: – Одобряю.Только время нас не ждет.Но коль просит целый взвод,В счет привала – разрешаю.Рожь качалась впередиИ приветливо шепталась:– Ну, гвардейцы, прочь усталость,Кто желает, выходи!Не жалели рук ребята.Как грибы, скирды росли.Восхищенные девчатаНадивиться не могли.После крепко руки жали,Угощали молоком,Шумно с песней всем селомДо плотины провожали.Солнце село в отдаленье,На воде дрожал закат.Шел с военного ученьяПо дороге взвод солдат.1954
Стихи о солдатской шутке
Из чьих-то уст взлетела над кострами,На миг повисла пауза… И эхоМетнулось в лес широкими кругамиСолдатского раскатистого смеха.Ой, шутка, шутка – выдумка народа!Порой горька, порой солоновата,Ты облегчала тяготы похода,Гнала тоску окопного солдата.Случись привал, свободная минуткаВ степи, в лесу на пнях бритоголовых,Как тотчас в круг уже выходит шутка,Светлеют лица воинов суровых.Повсюду с нами в стужу и метели,В жару и грязь по придорожным вехамШагала ты в пилотке и шинелиИ с вещмешком, набитым громким смехом.Звучал приказ. Снаряды землю рыли.Вперед, гвардейцы! Страха мы не знаем.Что скромничать – мы так фашистов били,Что им и смерть порой казалась раем…Все позади: вернулись эшелоны,Страна опять живет по мирным планам.Мы из винтовок вынули патроны,Но выпускать из рук оружье рано.Взвод на ученье. Грозен шаг у взвода.А в перекур веселье бьет каскадом.Ой, шутка, шутка – выдумка народа!Ты снова здесь, ты снова с нами рядом.Кто нерадив, кто трудности боится,Ребята дружно высмеять готовы.И вот сидит он хмурый и пунцовыйИ рад бы хоть сквозь землю провалиться…И в мирный час, как в час войны когда-то,Солдат наш свято долг свой исполняет.Что б ни стряслось – солдат не унывает,И всюду шутка – спутница солдата.В кругу друзей, свернувши самокрутку,Стоит солдат и весело смеется.Но грянь война – враг горько ошибется:В бою солдат наш гневен не на шутку!1955
Новобранцы
Тяжелые ранцы,Усталые ноги.Идут новобранцыПо пыльной дороге.Ремни сыромятныеВрезались в плечи.Горячее солнцеДа ветер навстречу.Седьмая верста,И восьмая верста.Ни хаты, ни тени,Дорога пуста.Броски, перебежки,Весь день в напряженье.Упасть бы в травуИ лежать без движенья.Нет сил сапогаОторвать от земли.Броски, перебежки,«Коротким, коли!»О милой забудешь,Шутить перестанешь.Сдается, что такТы недолго протянешь.Проходит неделя,Проходит другая,Ребята бодрееИ тверже шагают.И кажется, ветерГудит веселееИ пот утираетЛадонью своею.Ремни уж не режутПлеча, как бывало.Все чаще, все звончеПоет запевала.Светлее улыбки,Уверенней взгляд,И письма к любимойВсе чаще летят.От выкладки полнойНе горбятся спины.Былых новобранцевУж нет и в помине.Широкая песняДа крепкие ноги.Шагают солдатыВперед по дороге!1955
Рассказ о войне
В блиндаже, на соломе свернувшись,Я нередко мечтал в тишине,Как, в родную столицу вернувшись,Поведу я рассказ о войне.Развалюсь на широком диване,Ароматный «Казбек» закурюИ все то, что обдумал заране,Слово в слово родным повторю.Расскажу им про белые ночи,Не про те, что полны вдохновенья,А про те, что минуты короче,Если утром идти в наступленье.Ночи белые чуду подобны!Но бойцы тех ночей не любили:В эти ночи особенно злобноНас на Волховском фронте бомбили.Вспомню стужу и Малую Влою,Где к рукам прилипали винтовки,Где дружок мой, рискнув головою,Бросил немцам в окопы листовки.Не сработал «моральный заряд»,Немцы, видно, листков не читали.Девять раз мы в атаку вставали,Девять раз отползали назад.Только взяли мы Малую Влою,Взяли кровью, упорством, штыками,Взяли вместе с германской мукою,Складом мин и «трофейными» вшами.Расскажу, как убит был в сраженьеМой дружок возле Волхов-реки,Как неделю я был в окруженьеИ в ладонь шелушил колоски.Я настолько был полон войною,Что, казалось, вернись я живым,Я, пожалуй, и рта не закрою —И своим расскажу, и чужим.Переправы, походы, метели…Разве вправе о них я забыть?!Если даже крючки на шинели —Дай язык им – начнут говорить!Так я думал в холодной землянке,Рукавом протирая прицел,На разбитом глухом полустанке,Что на подступах к городу Л.Только вышло, что мы опоздали.И пока мы шагали вперед,Про войну, про суровый походЗдесь немало уже рассказали.Даже то, как мы бились за Влою,Описали в стихах и романеТе, кто, может быть, был под УфоюИли дома сидел на диване.Только нам ли, друзья, обижаться,Если первыми тут не успели?Все же нам доводилось сражаться,Все же наши походы воспели!Значит, мы не в убытке в итоге,И спасибо за добрые книжки.Еще долго любому мальчишкеБудут грезиться наши дороги…А рассказы? И мы не отстанем,И расскажем, и песню затянем.А к тому же нашивки и раны —Это тоже стихи и романы!Снова песни звенят по стране.Рожь встает, блиндажи закрывая.Это тоже рассказ о войне,Наше счастье и слава живая!1955
Я поэт сугубо молодежный
Друзья мои! Понять совсем не сложно,Зачем я больше лирику пишу,Затем, что быть сухим мне просто тошно,А я – поэт сугубо молодежный,И вы об этом помните. Прошу!Я рассказал бы, как цеха дымятся,Познал бы все, увидел, превзошел,Когда б в свои мальчишеских семнадцатьЯ на войну с винтовкой не ушел.Да, вышло так, что юность трудоваяВ судьбу мою не вписана была.Она была другая – боевая,Она в аду горела, не сгорая,И победила. Даром не прошла!Я всей судьбою с комсомолом слился,Когда учился и когда мечтал.Я им почти что даже не гордился,Я просто им, как воздухом, дышал!Я взял шинель. Я понимал в те годы,Что комсомол, испытанный в огне,Хоть до зарезу нужен на заводе,Но все же трижды нужен на войне.Над лесом орудийные зарницы,А до атаки – несколько часов.Гудит метель на сорок голосов,Видать, и ей в такую ночь не спится.А мой напарник приподнимет бровьИ скажет вдруг: – Не посчитай за службу,Давай, комсорг, прочти-ка нам про дружбу! —И улыбнется: – Ну и про любовь…И я под вздохи тяжкие орудий,Сквозь треск печурки и табачный дымЧитал стихи моим пристрастным судьямИ самым первым критикам моим.К чему хитрить, что все в них было зрело,И крепок слог, и рифма хороша.Но если в них хоть что-нибудь да пело,Так то моя мальчишечья душа.Давно с шинелей спороты погоныИ напрочь перечеркнута война.Давно в чехлах походные знамена,И мир давно, и труд, и тишина.Цветет сирень, в зенит летят ракеты,Гудит земля от зерен налитых.Но многих нету, очень многих нетуМоих друзей, товарищей моих…Горячие ребята, добровольцы,Мечтатели, безусые юнцы,Не ведавшие страха комсомольцы,Не знавшие уныния бойцы!Могилы хлопцев вдалеке от близких,В полях, лесах и в скверах городов,Фанерные дощечки, обелискиИ просто – без дощечек и цветов.Но смерти нет и никогда не будет!И если ухо приложить к любой —Почудится далекий гул орудийИ отголосок песни фронтовой.И я их слышу, слышу! И едва лиВ душе моей затихнет этот гром.Мне свято все, о чем они мечтали,За что дрались и думали о чём.Всего не скажешь – тут и жизни мало.Есть тьма имен и множество томов.