Я иду за носорогом
Шрифт:
Алексей Бочаров лежал с открытыми глазами, смотрел на фонарь и думал о бюфаге. А потом он увидел его во сне. Это было очень страшное существо с белыми клыками и красным языком, с когтистыми лапами и полосатой шкурой. Что-то вроде тигра. Бюфаг шел по земле и рычал. Он разыскивал друга.
А носорог в это время стоял по грудь в воде, и из его глаз, как с кончика крана, падали в воду крупные капли. Его жалили пиявки, и ему было нестерпимо больно.
Но вот показался бюфаг. Он спешил на выручку и ревел. И от этого звериного рева мерзкие пиявки в ужасе попрыгали в реку и забились в темный густой
Когда мальчик проснулся, фонаря в комнате уже не было. Он ушел на свое место, а вернее - погас. Вместо фонаря светило красноватое солнце. Оно было похоже на ломтик арбуза, только без зеленой корочки.
Алексей Бочаров вскочил с постели и в одних трусах побежал к столу, чтобы поскорей нарисовать бюфага, пока не забыл, как он выглядел во сне. Он помнил, какие у зверя клыки и язык, но забыл, какого цвета шкура. А может быть, во сне вообще не было красок: ведь не каждую ночь снятся цветные сны. Под рукой оказался красно-синий карандаш. И он раскрасил бюфага в красный и синий цвета. Нужно было еще нарисовать носорога, но уже не хватало времени. Зато в последнюю минуту он наставил на листе бумаги много-много синих запятых. Это были пиявки, которые с ужасом убегали от бюфага.
Готовый рисунок он вложил в дневник, чтобы не забыть показать его Валентине Васильевне.
Он был уверен, что как только начнется урок, Валентина Васильевна заговорит о носороге, вообще на уроке все будут заниматься только носорогом, и это будет очень интересно. И когда Валентина Васильевна сказала: "Алексей Бочаров, к доске", он взял дневник и смело вышел из-за парты. Ему не терпелось рассказать о носороге, и он, не дожидаясь вопроса учительницы, начал отвечать:
– Носорог - огромный, сильный зверь, но он может испугаться собаки.
– Очень приятно, - сказала Валентина Васильевна, - а теперь реши пример.
Он вздохнул и взял в руки мел. Валентина Васильевна продиктовала:
– Восемьдесят восемь плюс сорок четыре.
Он вывел на зеленой доске две восьмерки и две четверки и стал думать: "Восемьдесят восемь носорогов повстречали сорок четыре бюфага. Почему так мало бюфагов? Значит, не у каждого носорога есть друг..."
– Что же ты не решаешь?
– Сейчас решу.
"Но если к восьмидесяти восьми носорогам прибавить сорок четыре бюфага, то получится... два пишем, один в уме... то получится... восемь и один - девять... девять и четыре - тринадцать... то получится сто тридцать два неразлучных друга!"
Он сильнее сжал мелок и написал: "132".
– Правильно, - сказала Валентина Васильевна, а по ее глазам он понял, что она тоже думает о носорогах.
Учительница открыла дневник и вдруг удивленно посмотрела на мальчика.
– Что это такое?
Он привстал на цыпочки и заглянул через ее плечо.
– Это бюфаг, - сказал он.
– Какой же это бюфаг, - не согласилась учительница, - ведь бюфаг птица.
– Птица?
– Ну да, птица.
Ему сразу стало не по себе, словно он ошибся в друге. Он-то думал, что бюфаг зверь, а тот оказался птицей. Алексей Бочаров опустил голову. Валентина Васильевна положила ему на плечо руку и легонько потрясла его.
– Ты знаешь, - сказала она тихо, словно хотела доверить ему важную тайну, - бюфаг - очень хорошая птица. Она, как всадник, садится на спину носорогу и на ходу клюет пиявок и москитов. Нарисуй птицу.
– Нет, - сказал мальчик, - лучше нарисую носорога.
В начале года школьная форма очень неудобна: рукава длинны, жесткий воротник колет шею, а штаны только успевай подтягивать - спадают. Каждый с удовольствием надел бы старую форму. Пусть она маловата, пусть коленки и локти протерты и заштопаны, зато в ней чувствуешь себя человеком. Но дома говорят: "Без разговоров!" - и напяливают на тебя новую форму.
Он сидел в новой куртке и ему хотелось взять ножницы и подрезать рукава, которые доходили до пальцев. Ему было прямо-таки тошно в новой форме, но он стал думать о носороге и в конце концов забыл о форме. А его сосед по парте - Попотенко - сопел и вертелся.
Волосы Попотенко стояли торчком, а глаза черные. Кажется, из таких глаз вместо слез текут чернила. Попотенко не думал о носороге, и сидеть ему очень тяжело.
В первом классе Попотенко вообще не досиживал до конца звонка.
Посредине урока он поднимался и шел к двери.
– Попотенко, ты куда?
– спрашивала его удивленная учительница (тогда еще не было Валентины Васильевны).
– Я хочу...
– хныкал Попотенко и скрывался за дверью.
А когда он ничего не хотел, то тоже вставал и уходил.
– Ты куда?
– Я пошел к бабушке, - отвечал он и шел дальше.
Ничего нельзя было с ним поделать!
Теперь Попотенко никуда не уходит. Вырос. Он сидит рядом с Алексеем Бочаровым и пыхтит. И ничего не знает про носорога.
Алексей Бочаров не смотрит в окно. Нет смысла. Если бы по улицам разгуливали носороги с бюфагами на спине, тогда можно было бы вытянуть шею и даже привстать.
Хорошо бы встретить носорога, пойти за ним по полям и лесам и почесать его за ухом...
– Валентина Васильевна, у носорога есть уши?
– на всякий случай спросил он.
– Есть.
– Большие?
– Не помню. Честное слово, не помню... Слушай, Алексей Бочаров, сходи в зоологический сад, посмотри, какие уши у носорога.
Никогда не надо съедать завтрак после первого урока. Надо сдерживаться, даже если в бумаге завернут бутерброд с вкусной розовой колбасой. Завтрак может пригодиться для более важного дела. Например, для того, чтобы угостить носорога.
В зоологический сад он шел под дождем. Дождь безжалостно мочил новую форму и тонкими струйками тек за ворот. Но не обязательно обращать на него внимание. Пусть льет. Можно уговорить себя, что никакого дождя нет и над головой не тяжелые тучи, а белые веселые облака. И ничего страшного, что между лопаток течет вода и куртка стала липкой и холодной.
Когда он добрался до зоологического сада, там уже никого не было. Посетители испугались дождя и разошлись. Остались одни звери. Тигр успел промокнуть, шерсть слиплась на животе и свисала сосульками. А бегемот спрятался от дождя в воду, и только выпуклые, как два бугорка, глаза посматривали, что делается кругом.