Я искал не птицу киви
Шрифт:
Приглушённый свет, изысканная обстановка. Оркестр, правда, из двух человек, но всё же оркестр. Но во всём зале в этот вечер был занят только один столик — наш. Прислуживал сам хозяин.
Сэм рассказал мне, что дела у него идут неважно. Эстакаду починить не удалось. Кто-то поставил слишком жёсткие требования к качеству нового настила. Денег за дорогой ресторан платить никто не хочет…
Прошло ещё несколько лет, и в 1978 году, опять по дороге в Антарктиду, я со своим помощником Витей Загородновым остановился на пару дней в Крайстчерче. Мы взяли напрокат за 2 доллара в сутки два велосипеда, и я решил показать Вите Брайтон-Бич, познакомить его с Сэмом-капиталистом. Как и раньше, сиял океан и беззвучно что-то кричали чайки и маленькие люди у обреза воды. Но Брайтон-Бич за это время сильно изменился. Появилось много новых домов, перпендикулярно линии берега вырос целый торговый квартал. В доме-ресторане Сэма снова шёл какой-то ремонт. Весело вошли в дом, где опять пахло краской. Навстречу вышел и выжидающе остановился немолодой плотный мужчина.
— Привет, — сказал я. — Где можно найти Сэма?
— Сэма? А кто такой Сэм? — без улыбки, вопросом на вопрос ответил мужчина.
— Да вы что, не знаете Сэма Даффилда — хозяина этого ресторана? — засмеялся я.
— А! Вы имеете в виду бывшего хозяина этого дома? Он разорился, полностью разорился. Ничем не могу вам помочь, где он — не знаю… Теперь хозяин здесь я, — сказал, так и не улыбнувшись, а наоборот, весь подобравшись, мужчина.
Больше я о Даффилдах не слышал. Да, надеяться, что Даффилды возьмут меня из госпиталя, не приходится, надо думать дальше.
Антарктические киви
Новая Зеландия — маленькая страна, и многие киви гордятся тем, что в Антарктиде у них есть как бы своя территория — «Росс депенденси», то есть «Зависимая территория Росса». Так в Новой Зеландии называется обширная, в сотни раз больше самой Новой Зеландии, территория Антарктиды, представляющая собой сектор с острым углом, включающий район крупнейшего в мире плавающего ледника Росса, огромный массив гор Земли Виктории и богатый, по-видимому, нефтью континентальный шельф Антарктиды. Новая Зеландия ближе всего расположена в этой части Антарктиды. И именно здесь традиционно ведёт свои научные работы. Новозеландские учёные изучают климат этой области и его влияние на погоду и климат самой Новой Зеландии, исследуют геологическое строение свободных ото льда горных областей. Значительная часть исследований связана с изучением биологических ресурсов прилегающей к Антарктиде части Южного океана. Для всего этого на острове Росса, в нескольких километрах от главной американской антарктической базы Мак-Мёрдо, была построена небольшая новозеландская полярная станция, названная Скотт-Бэйз (База Скотта). Ежегодно на ней зимует пятнадцать-двадцать человек, а в летнее время осуществляют полевые исследования ещё несколько десятков киви.
По традиции, насчитывающей уже более двадцати лет, ежегодно один американский учёный зимует на советской антарктической станции, в то же самое время один советский работает на американской станции. Однажды и я оказался таким учёным. Более года, я жил и работал на Мак-Мёрдо и по крайней мере раз в неделю бывал на соседней Скотт-Бэйз.
Каждый год в газетах Новой Зеландии даётся объявление о конкурсе на замещение вакантной должности в очередной антарктической экспедиции. Требования к кандидатам предъявляются очень высокие, поэтому большинство ребят на Скотт-Бэйз были не только хорошие специалисты, но ещё и спортсмены — альпинисты очень высокого класса.
Я любил приезжать на эту станцию к ужину и оставался потом ещё на несколько часов. В самой большой комнате станции, служащей одновременно и стоповой, и кают-компанией, всегда людно. На стенах — полки с книгами и две картины. На одной — мягкие зелёные холмы, вдалеке снежные горы, а на переднем плане — стада овец. На второй картине — хорошей работы портрет королевы Англии Елизаветы. Парадный портрет, с орденами и голубой лентой через плечо. Эти две картины символизируют как бы основные элементы жизни Новой Зеландии. Вся экономика, промышленность, а значит, и думы страны сосредоточены на овцеводстве. Как произвести; как сохранить; как и кому продать. Королева же символизирует близость Новой Зеландии к матери-Англии. До сих пор день рождения королевы — один из больших праздников киви…
Вечерами здесь шёл неторопливый «трёп» двух десятков мужчин, которым не надо торопиться домой. Никто из них не знал друг друга раньше, и все они были такие разные и в то же время составляли такой гармоничный ансамбль. Вот немолодой, полнеющий, невысокий учитель физики из средней школы местечка Хоки-Тика — заброшенного посёлка бывших золотоискателей на дождливом и пустынном западном берегу Южного острова. Огромные густые бакенбарды делают его лицо круглым, как у кота. А между бакенбардами лучатся улыбкой тоже круглые зелёные добрые глаза. Тревор не только учитель, но и знаменитый альпинист, поэтому его и взяли сюда. Зимовать он приехал в основном, чтобы заработать денег.
Рядом с Треворсм сидит высокий, худой, с всегда гордо поднятой головой Джордж Джонс. Сын и внук профессора, Джордж только что окончил физический факультет университета Крайстчерча, и сейчас ему немного тесно в рамках стандартной программы, составленной другими. Джордж участвует во всех кружках и диспутах, проводящихся на обеих станциях.
А вот невысокий, коренастый, с большим добродушным животом Джек Смитсон. Его толстые волосатые руки, покрытые замысловатой татуировкой, кажутся рыхлыми, но стоит им чуть напрячься — и даже со стороны видно, что они сделаны из стали. Джек — кок станции. Одно время он плавал коком на лайнере «Куин Элизабет» и гордится этим, но объявление о месте кока в Антарктиде разбередило в нём романтическую струнку, которую не угомонили два десятилетия плаваний по всем морям и океанам. Ребята объедаются его бифштексами и рыбой и хвалят Джека в глаза и за глаза. Но Джек только презрительно ухмыляется:
— А, что их слушать, это же киви! Разве они умели когда-нибудь готовить, им что ни сделай, все съедят… Ты знаешь, Игорь, мясо научились здесь готовить как следует только после второй мировой войны, когда много наших ребят побывало в Европе. Там они поняли, что такое хорошо приготовленное мясо. А ведь раньше клала хозяйка мясо в котёл, и не сходил этот котёл с огня. А когда мясо кончалось, в тот же бульон клали новое. Что и говорить, ведь мы же нация бывших каторжников…
И Джек весело хохотал, видя, как напрягся Джордж, готовый защищать себя и всех киви.
Тед Лингсем, мудрый старый радист из города Окленда, самого большого города Новой Зеландии, обычно не участвовал в спорах, только улыбался, вытянувшись в кресле так, что, казалось, его толстый зад вот-вот сползёт с него.
Майор Хайтер
Но душой всему был начальник станции Эдриан Хайтер. Было ему тогда уже далеко за пятьдесят, хотя верилось в это с трудом — настолько живо он реагировал на любое событие. Среднего роста, среднего сложения, скорее худощавый, чем полный, в своей неизменной зелёной шерстяной ковбойке, заправленной в грубые брюки, подпоясанные солдатским ремнём, Эдриан пользовался абсолютным уважением и, пожалуй, почитанием всех. И неудивительно. Ведь он был одним из национальных героев Новой Зеландии.
В двадцать лет, окончив в Новой Зеландии среднюю школу, он уехал в Англию и окончил там известный военный колледж — Сандхерст. Затем уехал в Индию, где служил офицером в полку «гурков» — специальном отборном подразделении английской колониальной армии, солдатами которого были только непальцы племени гурков. Гурки были прославленными потомственными солдатами.
Вместе с гурками Эдриан воевал против японцев в Индокитае во время второй мировой войны. Когда Индия получила независимость, часть гурков вместе с английскими офицерами покинули страну. Эдриан со своими гурками оказался в Малайе.