Я из ДМ 6

Калинин Алексей

Хоть что-то приятное в этот день. Но, как оказалось, не только проверка была приятной вещью, которая со мной сегодня произошла.

Как всегда на большой перемене мы поменялись бэнто с Кацуми. Так как погода была хорошей, то мы вышли на улицу и уселись на лужок. Травка — изумрудная, небо — аквамариновое, девушка — бриллиантовая. Кругом одни драгоценности. С Кацуми рядом было приятно находиться. Её улыбка отгоняла мрачные мысли, а пригоняла наоборот — светлые и воздушные.

— Изаму-кун, вот ты как-то говорил, что хорошо владеешь приемами этикета? — сказала Кацуми, когда

после опорожнения половины бэнто. — Так ли это на самом деле? Или ты просто хвастался? Ну, про императора и его манеры?

Я порылся в памяти, ну да, вроде как-то ляпнул, что могу и при дворе императора вести себя достойно. Но это было в пустяковом разговоре, я даже тогда не придал этому значения — трепался и трепался. А Кацуми это запомнила… Идти на попятную уже поздно, так что надо или всё обратить в шутку, или же идти до конца.

Но какой мужчина не захочет слегка прихвастнуть?

Просто в тот момент я не думал, что Кацуми интересуется этим не просто так. Я думал, что мы продолжаем наш незатейливый разговор. Жевал булочку, думал о хорошем и даже не подозревал о той пакости, какую она мне приготовила.

— Да было такое. И могу подтвердить, что император сгорит со стыда, когда мы с ним разделим трапезу! — улыбнулся я в ответ.

Вроде бы пошутил, но вот японская ментальность вовсе не чета российской. Кацуми мою шутку приняла за чистую монету. Она радостно оскалилась и ударила меня счастливой новостью:

— Тогда я приглашаю тебя к нам в гости на дружеский обед. Завтра, после школы. Я так рада, что ты согласился! И так здорово, что ты знаешь этикет и мне не придется краснеть перед родителями! Так всё здорово складывается! Папа и мама будут рады твоему обществу. Мама давно спрашивала, что за молодой хинин так храбро держится среди аристократов? Так что они тебя ждут в гости…

Глядя на её счастливую мордашку, я ощутил где-то глубоко внутри холодок. Похоже, что мне устраивают смотрины…

И как теперь отмазаться? Сказать, что у меня дела? Что как раз завтра запланировано спасение мира и я смогу освободиться не раньше шести?

Тогда обед просто перенесется на другое время, но мне рано или поздно придется предстать пред ясные очи семейства Утида…

Так, стоп! А с хрена ли я очкую? Не съедят же меня там, в самом деле. А посидеть сегодня вечерок и промуштровать всяческие экивоки да реверансы я смогу. Где наша не пропадала?

— Я согласен. Завтра в четыре часа буду как штык, — улыбнулся в ответ и постарался, чтобы улыбка вышла не очень кислой.

— Тогда я приготовлю свои любимые вкусняшки, а ты попробуешь и решишь как я готовлю — лучше твоего повара, или хуже?

— А если скажу, что хуже — что меня ожидает? Надо будет накидывать Доспех Духа или он тебе не помеха?

— Да ну тебя, — Кацуми шутливо толкнула меня в плечо. — Подумаешь, скажешь неправду… За такое сильно не накажу!

— Ух, вот ты уже драться начала, а если я тебя в ответ толкну? — "грозно" нахмурился и надул щеки.

— У тебя не получится, — подняла кулачки Кацуми. — Не веришь?

— Конечно же не верю, — тут же принял я вызов и резко выбросил вперед руку.

Кацуми чуть пригнулась, пропустила руку над плечом и дернула её за область локтя. Меня невольно повлекло вслед за рукой. Чтобы удержаться, я растопырил ноги, изогнулся и… рухнул на Кацуми всем весом. Мы прокатились пару метров, шутливо борясь между собой, пока я не остановился.

Она оказалась подо мной, а я невольно уперся рукой в левую грудь. Тут же отдернул и вызвал краску на лицо, чтобы показаться крайне смущенным. Хотя, ощущения мне очень понравились. Настолько понравились, что даже пришлось резко повернуть бедро. Чтобы не упереться… мобильником…

Губы Кацуми оказались напротив моих. Глаза в глаза, нос в нос. Романтическая ситуация, ничего не скажешь… И черт побери, она была такой… такой… Головокружительной, что ли? Я и в самом деле едва не потерял над собой контроль, вовремя успев отдернуть потянувшиеся было губы…

И это в новом теле. Что бы произошло, если бы я остался в теле Изаму?

— Извини, — пробурчал я, бочком слезая с Кацуми и стараясь, чтобы мой пах не сильно выпирал вперед. — Я не рассчитал.

— Да это я не рассчитала… Ничего. Всё же нормально?

Я посмотрел на Кацуми. На её щеках возник румянец, дыхание стало более бурным, глаза заблестели. Похоже, что не только я один возбудился от нашей борьбы…

— Да, всё нормально. Я просто…

Губы Кацуми не дали мне договорить. Она неожиданно подалась вперед и поцеловала так горячо, что на миг я даже растерялся. Её глаза заполнили всё пространство, вся окружающая реальность перестала существовать, а в голове взорвалась Сверхновая.

Сколько времени длился этот поцелуй? Я не могу сказать, так как потерял счет времени. На мгновение я вернулся в то время, когда в своём мире в первый раз поцеловался.

Я тогда провожал девушку домой после фильма. С Невы тянул пронизывающий ноябрьский ветер, швырял нам в лицо мелкие капли питерской мороси. Мы продрогли до нитки, зонтики скорее мешали, чем помогали скрыться от непогоды. На Наташку было жалко смотреть и в то же время она была такой красивой и желанной, что я бы прошел вечность под ударами непогоды — лишь бы идти рядом.

А уже потом, забежав в парадную, мы остановились возле лестницы первого этажа. Тогда-то и случился этот неумелый первый поцелуй. Сначала было неловкое молчание, напряженная работа ума — чтобы ещё ляпнуть, а потом… Потом я взял Наташку за руку, появилось легкое покалывание в пальцах. Она опустила глаза вниз, а я подался на встречу мокрому лицу… Наши губы соединились…

И тогда тоже вспыхнула чистая энергия, осветившая старый подъезд ярче трехсотваттной лампочки. Колени чуть ослабели, а сердце попыталось проломить грудную клетку, колотясь со страстью пленника, который проснулся в неизвестном месте.

И тот оказался настолько ярким событием, что вся его прелесть затмила вонь кошачьей мочи, расписанные стены, обгрызенные временем перила. Это была маленькая граница, перешагнув которую, я прекращал быть мальчишкой, а становился юношей. Возможно, это воспоминание было одним из тех десятков моментов, которое можно назвать счастливым. Вот то, что это мгновение было волшебным — не ходи к гадалке.