Я из ДМ 8
Шрифт:
Я промолчал и снова уставился на экран телевизора. Там в очередной раз шел ролик про фестиваль.
Шествие — единственная традиция фестиваля Канамара-мацури, в остальном никаких правил у него нет. Гости просто веселятся, лакомятся леденцами в форме символов фестиваля, покупают многочисленные сувениры и, конечно, трогают встречающиеся повсюду ритуальные железные фаллосы, приносящие защиту от венерических заболеваний и успех в половой жизни. Нигде в мире нет такого количества эротических сувениров всех видов, размеров, расцветок и самого неожиданного назначения. За скромную
И снова попала под объектив камеры Мэнэми Исий. Девушка богатырского телосложения, про которую разведка донесла, что она будет среди десяти мастеров. Находилась слева от тории — ворот в храм, в виде буквы «П», со свисающим сверху канатом, к которому были привязаны бумажные свитки с молитвами. Мэнэми радостно щерилась, взирая на проносимый мимо розовый член. Мне показалось, что она даже облизнулась, оценивая размер гиганта.
— Мэнэми сначала исполняла волю своей матери, а потом и сама втянулась в посещение фестиваля, — проговорил негромко сэнсэй. — Ни один год не пропускает. Даже своё место у столба забила, и никто на это место не смеет встать. Видишь? Госпожа Исий долгое время страдала бесплодием, но, после щедрых воздаяний храму Канамара-дзиндзя, понесла и вскоре родила Мэнэми. Конечно, злые языки поговаривали, что в этом вовсе не заслуга храма, а помощь садовника, но господин Исий быстро укоротил злые языки, а заодно и садовника. На целую голову…
— Понятно, слухи иногда бывают лживыми, а иногда несут в себе крупицу правды. Ладно, не будем углубляться в недра постели госпожи Исий. Значит, каждый год на одном и том же месте, — задумчиво проговорил я, проматывая запись раз за разом.
На видео Мэнэми Исий всё также восторженно облизывалась на проносимый мимо член, а у меня начал вырисовываться план действий.
— Подожди, а почему впереди идет человек в маске тэнгу? — спросил я сэнсэя. — Так всегда бывает?
— Ну да, почти каждое завершение фестиваля проходит под вышагиванием человека в маске тэнгу. Чего ты так улыбаешься?
— Да нет, я просто подумал, что… — я замолчал, прислонив два пальца к губам.
К тому времени, как в кабинет вошли тяжело дышащие Малыш и Тигр, причем у обоих на щеках отчетливо краснели отпечатки женской пятерни, я уже начал продумывать план более глубже. Чуть позже заявилась покрасневшая Шакко, она даже не посмотрела на ребят, а только фыркнула и уселась на своё место.
Как только все успокоились, я начал озвучивать свой план, показывая на экране расстановку сил и те места, которые каждый должен занять. Сэнсэй внес коррективы, ребята пытались что-то поправить, но после оказалось, что им хотелось просто подать голос.
В углу кабинета кивнул медвежонок Казимото. Этот кивок означал согласие с моим планом.
— Что же, если все всё поняли, то операция под названием «Х.ем по лбу ата-та» начнется ровно в десять часов утра. Прошу сверить часы, семнадцать двадцать три, — я взглянул на циферблат наручных часов.
— Семнадцать двадцать три! — отозвалась Шакко. — Изаму-кун, а почему такое вычурное название?
— А чтобы враги ничего не поняли, — улыбнулся я в ответ.
Настало воскресенье. Мы уже заранее приехали в город Кавасаки и заняли запланированные места. В людской толпе протолкнуться было трудновато, но если иметь определенные навыки, как у Шакко или недобрую рожу, как у Тигра, то занять место не так уж сложно.
В воздухе носились ароматы цветущей сакуры, нагретого асфальта и готовящейся еды. По улицам ходили люди, было много иностранцев. Некоторые носили бейсболки с изображением торчащих фаллосов, сосали леденцы в форме членов, радовались и улыбались при виде очков с накладными носами.
Надо ли говорить — какой формы были накладные носы?
Длинная очередь в храм растянулась не меньше, чем на пару километров. Улицы узенькие, поэтому все жались к правой стороне по ходу движения машин. Здания вокруг храма были невысокими, максимум в пять этажей. Хотя чуть поодаль можно было заметить и девятиэтажки.
На территории храма стояли палатки, в которых продавались вкусняшки в виде пенисов. Разнообразных размеров и форм. Я как будто попал на Масленницу с леденцами-петушками и блинами разных видов, только вместо леденцов… В общем, вы поняли.
Футболки, сувениры, открывашки, плакаты, свечи… Блин, как будто в большую баню попал в мужской день!
— А у меня такой же, как и главный символ, — раздался слева от меня пьяненький мужской голос. — Хочешь посмотреть, малышка?
— Я не люблю медитировать на гороховые стручки, — ответил женский голос. — Отойди, плешивый… А то с корнем вырву то, что у тебя ещё болтается.
Я повернулся — какой-то мужичок невысокого роста подпрыгивал бойким петушком возле дородной мамаши. Похоже, что пикапер из мужичка тот ещё.
Возле его ног сидела морщинистая старушка, вырезающая из редьки-дайкона фаллоимитаторы. И так ловко у неё это получалось, что меньше, чем за минуту из зеленого овоща возникал белоснежный член толщиной с руку.
— Ну и ладно, будешь потом просить «золотого дождя» — ни капли не выдавлю! — громко заявил оскорбленный мужичок.
— Молодой человек, а ты возьми дайкон, да сунь себе под кимоно, — посоветовала старушка, протягивая вырезанный член, длиной в полметра. — Любая за тобой увяжется, а как обман вскроется — так уж поздно будет. Вот меня, например, так мой муж и оприходовал на первом свидании.
— Да ему даже железный член с постамента не поможет, — фыркнула дородная мамаша и отвернулась. — Глядя на его рожу всё желание пропадает…
— Ах ты, проститутка! — вскинулся в ярости мужичок, выхватил дайкон из протянутой руки и собрался было опустить на темечко объекту подката.
— А ну, отставить! — я перехватил руку мужичка и вырвал из его руки овощной снаряд, и бросил его на колени старушке. — Не дело на празднике смертоубийством заниматься. Тут радоваться надо.
— Хинин, — прошипел мужик. — Да как ты посмел меня…