Я клянусь тебе в вечной верности
Шрифт:
А спустя некоторое время, нужное, чтобы осадить лошадь, узнать принца и задыхающимся голосом сообщить послание, отряд уже нёсся к богами забытой деревушке, и сильнее всех понукал коня именно принц. Потому что на затерянное среди гор селение вдруг ни с того ни с сего напали люди короля Горлойса, и это могло означать лишь одно: умелые осведомители имелись не только у Марка, но и у короля Севера.
О конкурентах (а может, и об их цели) они, правда, ничего не знали. Поэтому не выставили приличный караул, а, вырезав селян, полезли «праздновать» и уже достаточно выпили забористого северного самогона, чтобы нормально сражаться. Иначе вряд ли бы так легко уступили небольшому отряду принца.
Валентин дрался вместе с остальными, а потом, приказав выставить караул, лично обшарил каждый дом, ища выживших. Их не было – до последней покосившейся хижины на отшибе. Здесь особо не зверствовали – ясно было, что несметных богатств в таком домишке не найти в отличие от хором старейшин, например, или купеческих. Детей – мальчишек чуть младше призывного возраста, как и девчонок, почти их ровесниц, – просто зарезали. Валентин хорошенько их осмотрел – как и остальных деревенских девочек. Но мёртвые не воскресают, даже чародеи.
Принц отдал приказ сжечь тела, дождался, когда солдаты выйдут, и кинул на Марка один-единственный отчаянный взгляд.
Граф прикусил губу, ещё раз осмотрел тёмную хижину и вдруг столкнулся взглядом с женщиной на полу. Крестьянка, наверное, мать несчастных детей, ещё дышала. Ясно было, что это ненадолго – со вспоротым животом можно мучиться ночь, иногда ещё день, если врач попадётся хороший.
Валентин тоже мазнул по ней взглядом. Женщина скребла ногтями пол и упрямо смотрела в тёмный угол за образами Девяти. А когда принц подошёл к ней, попыталась что-то сказать, но изо рта забулькала лишь кровь.
Валентин, обменявшись с Марком взглядом, встал. Глянул в угол, откинул рваную занавеску, провёл пальцем по опрокинутому сундуку. Заглянул за поленницу. И тут же, расплывшись в улыбке, заворковал:
– Малышка, ну-ну, не бойся. Всё уже закончилось. Ты можешь выйти. Не бойся, никто не причинит тебе вреда, я обещаю… Иди-ка сюда.
И, осторожно держа за грязную ручонку, вывел пятилетнюю чумазую девочку. Марк встал так, чтобы загородить женщину на полу, и с интересом вгляделся в большие синие-синие, как зимнее небо в солнечный день, глаза, сейчас заплаканные и полуприкрытые. Чудо из магианских сказок дрожала и смотрела почему-то только на Валентина, вставшего перед ней на колени.
– Не бойся, – повторял он, поглаживая чёрные спутанные волосы девочки, – я тебя не обижу…
– Ты принц?
Валентин замер.
– Что?
– Ты принц? – повторила девочка тихим, еле слышным голоском, внимательно глядя на него.
Валентин улыбнулся через силу, нервно покосившись на Марка.
– И ты пришёл, чтобы забрать меня?
Улыбка держалась на губах Валентина как приклеенная.
– Да, красавица.
Малышка нахмурилась, внимательно оглядывая его. Потом серьёзно кивнула.
– Да. Ты мой принц.
И прильнула к Валентину, спрятала лицо на его груди, тихо-тихо заплакала.
– Ну-ну, тише, моя милая, тише, – забормотал Валентин, аккуратно обнимая девочку. – Я отвезу тебя далеко отсюда, в красивый замок среди леса и скал и… и сделаю тебя моей принцессой. Хочешь? Ну вот… – и, кинув красноречивый взгляд на Марка, понёс девочку к выходу.
Марк дождался, когда хлопнет дверь. И только тогда наклонился к умирающей, скребущей обломанными ногтями пол женщине. Та, кусая губы, смотрела на него отчаянно и с мольбой.
– Не бойся, – отозвался Марк, доставая кинжал. – Он о ней позаботится. Он будущий король. Принц Валентин, ты не могла о нём не слышать. Он поселит её в красивом замке, оденет в лучшие наряды, даст прекрасное воспитание, а потом сделает королевой. Потому что она – редчайшая жемчужина, ради которой будут убивать друг друга короли всего мира. Понимаешь?
Женщина всхлипнула, стиснула кулаки и, когда кинжал прижался к её шее, собралась с силами и плюнула. Марк, стиснув кинжал, резко надавил и отвёл руку. Стёр кровавый плевок и, встав, пообещал себе забыть эту сцену и эту избушку поскорее.
Принц Валентин был интересным молодым человеком. Когда мы встретились, ему, наверное, было около двадцати. Красивый – светло-золотистые мягкие волосы крупными волнами, длинные, ниже плеч. Он собирал их в хвост по тогдашней моде, скреплял шёлковыми лентами. Я любила делать ему косы и вплетать атласные ленты от своих платьев. Потом мы вместе хохотали, глядя в зеркало. С венком из кос вокруг головы – наподобие короны – он смотрелся почти как девушка, настолько тонкими и изящными были его черты. Это и серо-голубые глаза да мягкие, красиво очерченные губы убеждали меня окончательно, что такой человек мог быть только принцем. В конце концов, его внешность воплощала все мои детские фантазии.
Наверное, слишком изящный для юноши. В народе его называли «красавчиком принцем Валентином». Не нужно говорить, что он пользовался потрясающим успехом у дам, но этого я тогда не знала. Я наивно считала себя единственной, на кого он смотрит, единственной, кому он улыбается. Это ведь была моя волшебная страна.
Его замок тоже соответствовал моим ожиданиям. Воздушный, лёгкий, с громадным садом – усыпанные золотистым гравием дорожки, разные диковинки со всего мира, которые я в своей деревне, конечно, никогда не видела. Запах роз.
Меня окружали служанки и няньки, я редко оставалась одна. Мне читали сказки – я их обожала. Меня одевали как принцессу – мой гардероб ломился от десятков разноцветных платьев. «Моя прекрасная Лизетта, – говорил принц, сажая меня себе на колени. – Мой драгоценный цветочек».
Валентин не жил в замке постоянно – я считала, что он уезжает на подвиги вроде битв с драконом. Иногда я начинала бояться, что он меня разлюбит и привезёт ещё одну принцессу. «Глупенькая Лизетта, – смеялся принц. – Ты единственная, моя малышка. Такой, как ты, больше нет». Ну конечно, я же была самая красивая, самая умная, несравненная.