Я – комментатор! Василий Уткин, Виктор Гусев, Владимир Стогниенко, Геннадий Орлов и другие о тонкостях профессии
Шрифт:
Ну, я приехал, взял аккредитацию, пришел на трибуну прессы. Вижу комментаторские позиции, а свою найти никак не могу. Обратился к техникам с вопросом: где позиция для российского телевидения? Они почесали головы и сказали, что пока не могут сказать. Позвонил в Москву – ответили: будем разбираться. Приехал я на стадион за три с половиной часа до матча, пока разбирались, осталось два с половиной. Выяснилось: по каким-то техническим причинам мою позицию перенесли на противоположную от ложи прессы трибуну.
Пришел туда – не пускают. Это была трибуна для болельщиков, проход только по билетам. Занялся вопросом поиска билета, который мне, конечно же, не дали. А до матча уже полтора
Где-то за двадцать минут до начала я при помощи какого-то человечка из аккредитационной службы все-таки попал на свое место. Аккурат к исполнению гимнов. А позиция выглядела так: стул и столик, на котором стоит пульт и лежат наушники. Больше ничего нет вообще. Более того, место располагалось прямо посередине группы фанатично болеющих швейцарцев, поэтому сидя вести репортаж было невозможно: ребята загораживали поле.
Начал разбираться с пультом. Хорошо, в Москве меня слышат, значит, комментировать можно, но… обратной-то связи нет. Поэтому работал так. Стоя держал в левой руке телефон, по которому одним ухом слушал Москву, а в правой – наушники с микрофоном. Шнур был настолько короток, что надеть гарнитуру не получилось. Комментировал очень эмоционально. И настроение было такое, и матч получился захватывающим. Приходилось еще и со швейцарскими болельщиками общаться, так как им, естественно, не нравилось, что кто-то болеет не за их команду.
В общем, три с половиной часа нервотрепки с хождениями по полю и переговорами со службой безопасности и два часа игры в гуще фанатов выделяют тот репортаж из общей массы.
Ольга БОГОСЛОВСКАЯ:
– Таких было очень много. В беге на десятку участвовала китаянка с жутко неприличной для русского человека фамилией из трех букв. Мы с Лешей Васильевым все время подбирали, как бы ее получше назвать, причем все время по-разному. Слишком увлеклись этим процессом и не заметили, как та сошла. На нашу беду китаянок в забеге было две, и мы до финиша словом из трех букв называли другую. Когда все поняли, просто глаза на лоб полезли.
Вот еще гениальный случай. На Олимпиаде-2004 нам объявили, что марафон не попадет в общую сборную трансляцию, а будет самостоятельным куском. Мы решили, что Леше нет смысла идти со мной на стадион: он должен работать из комнаты озвучки только по марафону, а я буду комментировать происходящее на арене. Сижу себе спокойно, рассказываю о многоборье, еще о чем-то, и тут вылезает десятая минута марафона…
У меня шок, ведь не готовилась же совсем, хорошо хоть протоколы всех стартов всегда на всякий случай беру с собой. Начинаю что-то говорить, понимая, что Леша об этом не знает и будет глупо давать отдельно первые минуты марафона, когда я дала уже десятую. Самое забавное, что в начале эфира сама объявила: «Все, что происходит на арене, для вас прокомментирую я, Ольга Богословская, а Алексей Васильев сейчас находится на старте марафона».
Срочно звоню: «Леха, никакого смысла тебе там находиться нет». Только он же готовился, изучил матчасть, припас всякие красивости, поэтому решили, что ему лучше вернуться ко мне на позицию. А раз я до этого уже заявила зрителям, откуда он работает, то пришлось разыграть целый спектакль…
Сидим рядом, когда вылезает кусок марафона, я сразу говорю: «Сейчас попробую связаться с Алексеем Васильевым,
В общем, все у нас вроде получилось, а после эфира позвонили из Москвы: «Ребята, если у вас перекличка с разных стадионов, вы нас должны предупреждать. Нам же надо вас правильно коммутировать». То есть даже профессионалы не поняли, что мы работали на расстоянии десяти сантиметров друг от друга. Смеялись потом долго.
Роман СКВОРЦОВ:
– Это очень смешно, но я не припоминаю таких репортажей.
Андрей ГОЛОВАНОВ:
– Сразу вспоминается много баек, связанных с комментаторами, которые на слуху. Я ведь много работал в паре с тем же Витей Гусевым, с Вовкой Стогниенко. С Геннадием Сергеевичем Орловым хоккей вместе комментировали. Только, знаете, я бы не хотел их озвучивать. Баек столько, что их можно рассказывать всю ночь, но не думаю, что это будет уместным, так как кто-то может неправильно воспринять.
Олег ЖОЛОБОВ:
– Опять же в 1994 году, точно уже матч не вспомню, какого-то игрока понесли на носилках с поля вперед ногами, а он, видимо, был человеком православным, поэтому вставал и пытался объяснить, что его надо нести головой вперед. Ну, я и обратил внимание: «Куда же вы ногами? Надо головой вперед».
Курьезов хватало, но, чтобы весь репортаж выходил смешным, такого, по-моему, не случалось. Наверное, в силу характера я всегда находился в каком-то напряжении. Дело даже не в волнении, а в ответственности, в понимании того, для какого количества людей ты работаешь. У нас были немножко другие представления об эфире, о дисциплине в сравнении с теми же «энтэвэшниками». Не говорю, что кто-то был хуже или лучше. Просто другое отношение к эфиру.
Кирилл ДЕМЕНТЬЕВ:
– Да много таких было. Работаем ведь в отчасти комическом жанре.
Александр НЕЦЕНКО:
– Неудачные репортажи стараешься забыть, как футболисты забывают неудачные матчи. Концентрируешься уже на будущих эфирах. Забавные эпизоды как-то так сразу не приходят на ум, но осталась в памяти моя первая трансляция с чемпионата мира 2014 года. Тут – смех сквозь слезы…
Матч Коста-Рика – Уругвай. Прихожу на комментаторскую позицию за час до начала и слышу в наушниках щелчки. Понимаю, что пропадает связь с Москвой, а решить проблему некому. И пересадить меня некуда, так как все места заняты… Сообщаю о ситуации, при этом на ходу соображая, как по щелчкам определять очередную паузу в эфире. Так первый тайм и отработал. Более или менее получалось подстроиться, поэтому зрители вряд ли что-то заметили. Но с началом второго тайма проблема с сигналом стала серьезнее, скрывать было уже невозможно, и Москва сказала, что моя работа на игре закончена.
Более подавленного состояния у себя, честно говоря, не помню. Тем более второй тайм получился абсолютно сумасшедшим, и Уругвай, ведя 1:0, пропустил три мяча. Это было одной из главных сенсаций первого тура, я же саму игру досматривал как в тумане.
Одно из худших ощущений в карьере. До сих пор вспоминаю тот матч с грустью: все-таки первый в карьере репортаж с чемпионата мира, а получить удовольствие не удалось. Зато меня здорово подстраховал коллега по ВГТРК Арташес Антонян, которому таким вот неожиданным образом выпал шанс дебютировать на чемпионате мира. Сейчас он успешно работает в Белоруссии.