Я – контрабандист
Шрифт:
Из-за того, что никто не соглашался на трюм, куда трудно загружать товар и откуда еще сложнее извлекать его, возникла перебранка.
– Обещали, что всем хватит лабораторий! – звонко кричала какая-то девица. – Некоторые целиком захватили лабораторию, а нам – одна на четырех человек!
– Не гавкай! – привстав, оборвал ее Сашок. Пригнув голову, он вонзил в нее свои маленькие глазки.
– Чего уставился? – проворчала та, но уже больше не выступала.
– Олег, а мы? Нам же тоже надо помещение, – шепнул я другу, удивляясь его безмятежности.
– А у
– И никто на него не претендует? – изумился я.
– Никто про него не знает. Оно даже не значится в списке.
Успокоившись, я снова поспешил на палубу. «Турбидит» в это время осторожно протискивался между двумя громадными сине-белыми теплоходами под корейским флагом.
«Туристы» теперь толпились возле каюты капитана, ожидая, когда выдадут документы и пропуск на берег. В каюте на диванчике сидели рядком похожие на школьников корейские таможенники и ставили штампы в паспорта. И это все? Вся процедура?!
Едва опустили трап, как первыми застучали по нему каблучки женщин.
– Тетки, как кони, – заметил Олег. – Только такие тут и выдерживают – здоровые, нахрапистые. У…бищные, правда, в большинстве…
– Куртка, наверное, не понадобится. Может, сумку взять? – засуетился я.
– Ничего не надо, – махнул рукой приятель, рассовывая по внутренним карманам распакованные пачки долларов, что принес и, плотно притворив за собой дверь, передал ему Гена, его доверенное лицо.
И вот мы шагаем под ярким и высоким (хотя утро только началось) корейским солнцем. Через будку пропускного пункта проходим за зону порта. Таможенники сидят у телевизора и даже не смотрят на нас.
– Запоминай: мы стоим на первом причале, Иль-буду, если будешь один возвращаться, – втолковывает мне Олег.
– И куда мы сейчас?
– На Техас.
ТЕХАС
Город кажется нереальным, до того он непривычно чист, до того гладок, будто отутюжен, асфальт, блестящи автомобили, точно все они минуту назад сошли с конвейера завода, идеально прозрачны стекла магазинов. Ощущение нереальности дополняется зелеными деревьями (во Владике еще ранняя вена), нередко осыпанными крупными розовыми цветами. Деревца растут и в кадках у входов в магазинчики, и прямо на крышах домов. Непривычные лица, говор, непривычный воздух. Даже запах выхлопных газов как будто другой, более деликатный, что ли…
Все первые этажи заняты магазинами – фешенебельными, пустынными внутри, но больше – лавчонками, настолько завешенными и заваленными товаром, что он уже не помещается и грудами вывален наружу, как из рога изобилия, образуя цветастые гирлянды платьев, юбок, ряды штанов, пирамиды всяческой снеди в красочных упаковках.
– А здесь? Здесь же тоже товар! – мне невдомек, почему мы проходим мимо, не останавливаясь.
– Все уже давно проверено. Везде дороже. Только Техас!
Техас – узенькая, извилистая и очень протяженная улочка среди сплошных магазинчиков. «Москва», «Волга», «Любаша», «Русский магазин» – читаю я названия.
– Ребята, заходите, пивка попейте! – окликает нас у входа в бар русский «зазывала».
Из кратких пояснений моего «гида», я узнаю, что все здесь рассчитано на оптовую торговлю и на русских коммерсантов. Когда-то тут почитали американцев, сохранилось с той поры название как самой улицы, так и некоторых заведений (бар «Голливуд», например), но в последнее время произошла полная переориентация на Россию.
«КАТЮША»
Олег толкнул стеклянную дверь, и мы прошли в тень и прохладу одного из магазинчиков. «Катюша» – успел я прочесть вывеску.
– О! О'лег! – вскочила из-за пластмассового столика и подбежала к нам маленькая миловидная кореянка, на вид – совсем девочка.
– Маша, привет! – улыбнулся Олег, приятельски коснувшись ее плечика. – Где Петя?
– Петя ести.
– Что? – не понял я. – Ест?
– Кушай нет, – возразила кореянка, помахав пальцами перед своими губками. – Ести. Туалет.
Сверкая белозубой улыбкой, она усадила нас за столик:
– Кофии? Джюс?
– Джюс, – кивнул Олег.
– Джюс ести, – девушка достала из холодильника и с легким поклоном поставила перед нами баночки с соком и пластиковые стаканчики.
– Почему «Маша», «Петя»? Они что, из России, русские корейцы? – спросил я негромко.
– Да ты не удивляйся, – ухмыльнулся Олег. – Они тут все дают сами себе имена, специально для русских: Маша, Петя, Коля. Их настоящие имена фиг выговоришь.
Шумно дыша, из внутренней двери магазина ввалился в комнату широкий плотный молодой парень с большущей головой, маленькими глазками и крохотным носиком на круглом плоском лице.
– О, Петя!
– О'лэг! – дружественный хохот, похлопывания по плечам.
– Как жизнь, Петя?
– Спасибо.
– Как заказ?
– Ести, – Петя указал на маленькую белую доску на столбике, где черными жирными буквами было выведено: «Турбидит, Олег», причем буква «г» смотрела в левую сторону.
В «Катюше» мы покупали, как было заранее обговорено по телефону, несколько тысяч пар штанов «Монтана» и костюмов «Чемпион Америки».
– Иль-буду… Пять часов, о'кэй? – кивая, Петя рисовал в большущем блокноте ряд иероглифов и только слово «Олег» вывел русскими буквами с буквой «г», перевернутой вверх ногами.
Олег тем временем просчитывал пачки стодолларовых купюр. Получив деньги, Петя отошел к другим покупателям.
– Олег, а расписка? – обеспокоенно проговорил я.
– Какая расписка?
– Что он получил с тебя деньги. Он же может сказать: ты мне ничего не давал.
– Может, конечно, но такого еще не бывало. Другие счет выписывают – бумажку, но в ней они по-корейски что угодно могут написать, например: «пошел на…». Так что всё исключительно на доверии.
На столе возле телефона лежал раскрытый русско-корейский словарь.