Я - Кукла. Сборник повестей
Шрифт:
— Хорошо, мне надо отправить раненого в госпиталь, не могли бы вы подбросить транспорт к развилке дороги?
— А как раненый?
Я повернулся к ребятам, которые возились с Шипом и спросил у них.
— Можно его транспортировать?
— Он в шоке, — ответил кто- то из них.
— Четырнадцатый, он в шоке, — повторил я в трубку. — Надо поспешить. Еще, прошу, вас, Шип мой друг и земляк, не могли бы вы отпустить меня с ним до города, вроде как сопровождающего.
— Хорошо. Сейчас я оформлю вам документы и вышлю транспорт. Выносите раненого к развилке.
Связь
— Казначей, — обратился я к нему, — остаешься за старшего. Сейчас позвони взводным предупреди их о снайпере.
— Ребята, — повернулся я к двум фигурам, возящимися с Шипом, — берите его, потащим к машине.
Все зашевелились. Натянув мокрую одежду и навешав на себя оружие, я пошел за солдатами, выносившими Шипа. У развилки нас ждал бронетранспортер. Мы затолкали Шипа, в развернутую черную пасть, заднего люка. Откуда то появился писарь и протянул мне документы.
— Сержант, лейтенант дал вам два дня, — сказал он.
Я кивнул головой, попрощался с ребятами и полез в темный провал люка машины.
Госпиталь был грязным, холодным с неприятным запахом. Полы приемного покоя захламлены окурками, тряпьем и просто — грязью. Десятки ног протоптали светлые дорожки паркета, среди этого мусора. В приемном покое суетился лысый, худой врач, австриец по национальности, плохо знавший сербский, английский и русский. Для разговора со мной, он вызвал по телефону медсестру. Вышла симпатичная с большими глазами девушка. Ее белый халат и шапочка резко контрастировали с окружающей грязью.
— Меня звать Мила, — произнесла она по-русски, протянув свою тонкую руку в мою загрубевшую, грязную лапу. — Что вам надо?
— Я привез своего раненного друга, он русский, он в очень плохом состоянии, я бы хотел знать, как закончится операция.
— А как вас звать?
— Вообще меня раньше звали Виктор или просто, друзья зовут — Вик.
— Почему раньше?
— Теперь, уже почти год, кличут сержантом.
Она улыбнулась, потом повернулась к доктору и по-немецки ему все объяснила. Он что- то буркнул, махнул рукой и пошел к своему столу.
— Виктор, вашего товарища уже увезли в операционную, — она критическим взглядом окинула меня. — В таком виде и с таким складом оружия, вам, безусловно, в приемном покое ждать нельзя. Вы пройдите в вестибюль главного входа и подождите меня там. Кончится операция, я к вам выйду и все скажу. Кстати, а у вас время есть?
— Да, мне дали два дня.
— А куда вы, потом, пойдете? У вас есть где ночевать?
— Я это еще не решил, но наверно… в гостинице.
— Наивный молодой человек. В городе все забито военными, но я вам постараюсь помочь. Вы подождите меня там, — она махнула рукой к двери.
В вестибюле меня окружили темно- синие халаты, двигающихся больных. Посыпались вопросы: что, где, куда, откуда, как дела, дай закурить, кого привез. На все я отвечал кратко и, когда они более менее успокоились, перекинул автомат за спину, выбрал стул, сел и, вытянув ноги, задремал. Проснулся я от шлепка по щеке. Передо мной стояла Мила, она держала в руке целлофановый мешочек.
— Виктор, все в порядке. Операция прошла удачно, но положение его тяжелое. Пулю вытащили, вот она, — и она протянула мне мешочек.
Я вывернул содержимое мешочка на ладонь. Вывалилась пуля, и я замер. На пуле были видны характерные следы винтовой нарезки, они были до боли знакомы.
— Что с вами Виктор?
— Мила, понимаешь, я, кажется, знаю кто стрелял.
ЧАСТЬ 2
Документы к тексту.
Газета «ИЗВЕСТИЯ» «…»…….1992 г.
«…Представитель министерства безопасности подтвердил, что на территории России физически подготовленных граждан, приговоренных к смертной казни судом РФ не расстреливают, а используют на работах по добыче урана или в специальных лагерях для тренировки контингента людей, необходимых для безопасности РФ. Заключенных в специальных лагерях, называют куклами….»
Апрель 1992 г. Россия. Красноярский край. Спецлагерь в/ч…..
В лагерь привезли меня где-то в середине Апреля. Я думал, что мне конец и не ожидал того приема, который был здесь оказан. Лагерный врач, долго мял мое тело, осматривал зубы, уши и глаза. Вежливо задавал вопросы и делал записи в мед карте.
— Для вас это очень отличный экземпляр, — сказал он, подошедшему высокому капитану с короткой прической и в темных очках.
Капитан снял очки, окинул меня взглядом и сказал.
— Судя по документам, он даже слишком хорош. Приложена целая инструкция, как его охранять в дороге. Не уж-то все выполняли? — обратился он ко мне.
Я показал ему руки, где четко виднелись багровые следы на ручников.
— Ну и лапа, — с восхищением сказал он. — Здесь, где ты находишься — я твой начальник. Будешь ходить без наручников и строго соблюдать дисциплину. И запомни еще, ты здесь никто. Теперь ты «кукла», со своим пожизненным номером. Вот он на твоей куртке.
На груди куртки, которую мне передал охранник, был вышит номер 1427. Я переоделся и пошел в сопровождении капитана и охранника на второй этаж казармы. Через многочисленные решетки и двери, через изощренный контроль, мы попали в коридор, в котором справа и слева было много дверей.
— Ну вот и номер твоей гостиницы, — сказал капитан, оттягивая собачку электрозадвижки на одной из дверей.
Это была вытянутая комната, где стены и потолок покрыты масляной краской. С правой стороны стены виднелась дверь, далее, две койки и напротив них, придавленный к стенке, стол. Через открытое окно, затянутого двойными толстыми прутьями, лилось солнце. За столом на стуле сидел здоровый малый и читал книгу. Увидев нас, он встал и на его груди я увидел номер 1411.
— Я привел к тебе новичка, — сказал капитан. — Расскажи ему его обязанности и…, заодно, что его ждет.