Я - Кукла. Сборник повестей
Шрифт:
— 15000 винтовок, типа «Маузер». Оружие пристреляно. Тройной комплект патронов к ним.
— Слушай, откуда у тебя столько винтовок? — удивился Виктор Афанасьевич.
— Немцы воевать-то начали не с автоматами, как нам вбивали в голову историки и мемуаристы, а с обыкновенной винтовкой. В 1942 и в 1943 годах началось перевооружение пехоты на автоматы и старые винтовки сдали на склады.
— Дорогой, винтовки хорошо. Давай дальше.
— 576 пистолетов «парабеллум», первый выпуск.
— Что значит первый выпуск?
— Пистолеты
— 57 пулеметов МГ, только 34-го года. Где-то около 80 «люгеров» и «вальтеров». 150 противопехотных мин, 120 автоматов «шмайсер» и 2000000 патронов.
— Сколько берешь за оружие?
— 20 долларов за винтовку, 50-за «парабеллум», 30-за «вальтеры», 40-за «шмайсеры» и пулеметы, 5-за мину и, наконец, за каждую цинку-20 долларов.
— Не спеши дорогой, не спеши. Дай я посчитаю. Дорого берешь за старое барахло.
— Не хочешь, не бери.
— Виктор, скажи ему, пусть сбавит.
— Юра, очень круто берешь. Сбавь на десять процентов.
— А сколько, ты возьмешь, Виктор Афанасьевич?
— Десять процентов от сделки, как посредник и организатор перевозки. Так, Зураб?
— Ох так, дорогой. Режете меня. Юрий, давай на десять процентов, за счет срока давности.
— Черт с тобой. Только плати наличными и в течение недели. Мне еще склад надо проверить. Деньги вперед — склад твой. Вывози как знаешь.
— Не ругайся дорогой. Сейчас я подсчитаю сколько это, а потом мне надо позвонить и согласовать деньги.
— Только не брякни в телефон про оружие, — сказал Виктор Афанасьевич.
— Зачем обижаешь, дорогой, меня хорошо там поймут. Вы подождете минут 20, я результат переговоров принесу.
Зураб долго шевелил губами, подсчитывая общую сумму. Наконец, он встал и пошел к выходу ресторана.
— Виктор Афанасьевич, я хочу вас спросить об одной вещи. Что стало с янтарной комнатой?
— Ничего. Ее нет.
— Как нет? Я ее сам видел, трогал вот этими руками.
— Вся наша беда в том, что есть вещи, о которых надо молчать, кода появляется большая политика. Все уверены, что янтарь либо в Калининграде, либо в Германии и никому в голову не придет, что он может быть здесь. Наши играют, на варварстве немцев, на компенсации потерянных ценностей и в глазах мира, мы пострадавшая сторона. Нам не хочется потерять этот имидж. Недавно президент заявил на весь мир, что комната спрятана на полигонах Германии. Поэтому комнаты считай, в России нет и ты ее не видел.
— Но это же достояние нации.
— Не трепли зря языком. Достояние…, смех это. То что сейчас во всю разворовывается достояние России ты не видишь, а комната, которая спрятана для России — у тебя как бельмо на глазу.
— Ладно, Сергей Николаевич. У меня другая точка зрения на достояние и не будем проводить дебаты по этому поводу. У меня еще к вам вопрос. Много лет тому назад вы это искали?
Я
— Где же вы хранили все время эти документы?
— Горбач перед смертью зашел к Мире и перетащил все другому человеку.
— Вот почему Мира, даже под наркотиками не могла ничего сказать. Кое-что я у тебя возьму, с твоего разрешения конечно, а это… Это никому не нужно. Можешь взять и вытереть задницу. Сейчас такими партийными вывертами никого не удивишь, все давно поняли, что партия гнила сверху и это привело к развалу страны. Так что бери, что хочешь, то и делай с ними.
Он перебросил мне листки с Ждановскими и Ворошиловскими переписками. В это время появился Зураб.
— Дорогой, все согласовано. Деньги будут через три дня. Склад берем через неделю, как только придут машины.
— Погоди, Зураб, — сказал я. — Это еще не все.
— Что еще? — забеспокоился Зураб.
— Деньги, ты мне передашь в установленном месте, взамен получишь карту, по которой и будешь копать.
— Это кто ж рискует? Ты или я?
— Мы оба. Но у меня риск предпочтительней. Если ты меня хоть одной банкнотой обманешь, то будут перестреляны у склада все.
— Зураб, он не шутит, — высказал Виктор Афанасьевич.
После ресторана мы выходили вместе с Виктор Афанасьевичем.
— У тебя есть еще что-нибудь?
— Остался склад с нашим оружием.
— Откуда? Я точно знаю, что наши складов здесь во время войны не делали.
— Наши не делали, а немцы собирали и складировали.
— И много там?
— Много.
— Если я найду покупателя, ты не будешь против?
— Конечно нет. У меня к вам тоже просьба. Сейчас наши ребята организовали ремонт трофейного оружия, найденного в земле. Вы зацепили одну мою мастерскую. Нельзя ли закрыть дело, а ребят выпустить?
— Это на Ижоре?
— Да.
— Попробуем помочь.
— Кто б мог подумать, что четыре года назад мы были врагами.
— Время меняется, Юра.
Ольга взволнованно встретила меня на пороге дома.
— Юра, в Николая стреляли. Я боюсь за него.
— Ранен?
— Немного задело.
— Где он?
— Там, в комнате.
Николай сидел за столом и пил чай.
— Привет. Ну, рассказывай, что у тебя?
— Юрий Александрович, обстановка сейчас на раскопах изменилась. Сейчас копают все, кому не лень. Всем вдруг стало нужно оружие. Раньше, с твоей легкой руки, весь южный район Ленинградской области был поделен на 9 частей между копалами. Соглашение соблюдалось до 1992 г. Теперь появились новички, но опаснее, чем нормальные бандиты. Они изымают оружие из земли, отнимают от копал, иногда покупают его. Вот я и нарвался на такую группу. Отрыл немецкие окопы и нашел «парабеллум». Тут же решил его пристрелять и они пришли на звук выстрела.