Я купил тебя. Дорого
Шрифт:
— Фотосессий в стиле ню не будет, — юрист говорит твёрдо, подняв глаза, а я чувствую, как по ногам бегут противные мурашки. Вчера этого пункта в договоре точно не было, а сейчас я до него ещё не дочитала.
— Ну там не совсем ню, — юлит организатор конкурса. — Даже не топлес. Просто…
— Нет, — отрезает Борисов. — На этот счёт есть чёткие указания. Никаких ню, никаких парных фотосессий с мужчинами-моделями.
Вздохнув, Валентин делает пометки в договоре.
— Ещё будут вопросы? По суммам штрафов
Да, штрафы тоже прописаны на тот случай, если я стану отказываться выполнять пункты договора.
Я бы и вовсе от него отказалась. И от короны тоже. Только Обласов не позволит. Он хочет владеть именно королевой, и моё мнение здесь неважно.
— Нет, этот пункт устраивает сторону.
Как скажете, господа хозяева.
Отредактированный договор секретарь приносит буквально через пять минут, в которые я просто пялюсь в крышку стола, так и не прикоснувшись к кофе. Подписываю одобренные Борисовым бумаги и уже собираюсь вставать, когда Валентин протягивает мне конверт и коробку.
— Ваш выигрыш, Милана, — на его лице появляется противная слащавая улыбочка.
Я открываю конверт и несколько раз моргаю. Внутри чек на пятьсот тысяч рублей, годовой абонемент в один из самых дорогих фитнес-центров города и сертификат на десять посещений спа-клуба.
— Это ваш выигрыш по условиям конкурса, — говорит Борисов, обращаясь ко мне.
Киваю и заталкиваю бумаги в конверт обратно. Руки немного трясутся.
Это огромные деньги. Очень большие. Куда больше, чем уровень дохода моей семьи даже за несколько месяцев.
В пакете оказывается норковая шуба от известного магазина. Тоже слишком дорогая для меня.
Куда я в ней пойду? И где хранить-то буду? В общежитии, что ли?
В дверь раздаётся нетерпеливый стук, а потом заглядывает женщина. Она выглядит недовольной.
— Где девушка, Валик? Время идёт, а она ещё не готова! Ты же знаешь, что у нас тут всё строго по расписанию!
— Идёт-идёт, Наташ, мы как раз закончили. Только у нас изменения — никаких ню и парных.
— Начинается, — цокает языком женщина, закатив глаза, а потом исчезает. — Давай быстрее, куколка! Я жду-у-у! — раздаётся из-за двери.
Борисов прощается со мной, и мы идём к двери. Но когда он уже собирается свернуть к выходу, вдруг возвращается.
— Милана, я совсем забыл, простите. Это от Демьяна Игоревича.
Он протягивает мне небольшой глянцевый конверт и уходит. Я открываю его и смотрю, что внутри. В груди становится пусто и тревожно.
Внутри приглашение в ресторан на ужин. Сегодня вечером.
Он дал мне две недели, и сегодня они закончились.
14
— Невероятно, — девушка потрогала мои губы. — Какая форма! Без капли филлера! Я сломаю тому руки,
Меня усадили на кресло типа стоматологического, только поудобнее, направили на лицо лампы и рассматривают со всей скурпулёзностью косметолог и визажист вместе.
Трогают губы, скулы, просят нахмурить брови.
— Может всё-таки поднять желобок? — прищуривается косметолог, приподнимая мою верхнюю губу. — Вот совсем капельку? Вот сюда и сюда подколоть?
— Не нужно мне ничего колоть, — сажусь, убрав её руку от своего лица. Ещё не хватало перекраивать моё лицо. — Меня всё устраивает в моей внешности.
— Нет-нет, цапелька, не будем, — визажист кладёт мне ладонь на плечо и укладывает обратно. — Ты и так обворожительно прекрасна. Обожаю работать с натуральными лицами, но их сейчас так мало, к сожалению. Это моя боль визажиста.
Мне накладывают макияж, потом подключается парикмахер. Приходит фотограф и начинает делать замечания, что и как, по его мнению, нужно изменить. Подключается художник по костюмам.
Меня словно нет. Будто все они обсуждают какую-то вещь, решая, как выгоднее её подсветить, натереть до блеска, сфотографировать. Моего участия во всём этом нет. Я — ваза, которая мечтает, чтобы её скорее снова поставили в тёмный угол пылиться.
— Готова, цапелька! — говорит визажист Наталья, махнув ещё несколько раз кистью, едва касаясь моего лица.
Я смотрю на себя в зеркало. Вроде бы я, а вроде и кто-то другой.
Глаза кажутся больше и выразительнее за счёт длинных накладных ресниц, скулы острее, подбородок уже. Даже шея выглядит длиннее, хотя у меня она и так достаточной длины.
Кожа сияет, следов недосыпа совсем не видно. Вот, оказывается, на что способны профессиональные мастера макияжа. Художники.
Но самое сложное начинается потом.
Мне нужно быть в образе, правильно позировать. Это совсем не так просто, как кажется, хотя я и думала, что умею красиво встать для фото.
И если с позами ещё куда ни шло, то играть лицом для меня оказывается сущей мукой. Фотограф злится, периодами краснеет до самых кончиков ушей, даже уходит пару раз подышать и покурить.
Через два часа этот кошмар заканчивается, и я, выжатая, словно лимон, наконец могу уползти в раздевалку. А сегодня ещё три пары в университете, на которые мне следует поторопиться, чтобы не опоздать, и вечером… ужин.
Кажется, сегодняшний день закончится нескоро.
В университет я действительно успеваю впритык, потому что нужно ещё заехать в общежитие, чтобы смыть с себя весь этот раскрас. Волосы нет времени вымыть и уложить привычно, поэтому собираю расфуфыренную копну в высокий пучок и сворачиваю гулькой.