Я, маг! Трилогия

Казаков Дмитрий Львович

Харальд старался особенно не вертеть головой. Он повидал не так мало замков, и все же мощь твердыни потрясала. От толстенных стен веяло несокрушимой мощью, ров, заполненный болотной жижей, казался непреодолимым. Второй ряд стен возвышался над первым, и Халл смотрелся как корона с двумя рядами зубцов.

Чавканье под копытами сменилось цоканьем, и надоевший запах болота остался позади.

Хельга ловко соскочила с лошади, поводья подхватил подбежавший слуга, и перед Владетельницей появился, словно из-под земли, грузный пожилой

воин в сверкающем панцире. Выглядел он свирепым и беспощадным, а седые усы, длинные и вислые, смотрелись совсем не смешно.

– Докладываю, – выдохнул он, поедая женщину серыми глазами. – В замке все в порядке. Гарнизон в строю, никаких происшествий!

– Спасибо, Эйвинд, – тепло улыбнулась Хельга. – Пока мой замок в твоих руках, я знаю – никаких происшествий быть не может.

Тут взгляд пожилого остановился на Харальде, и седые усы воинственно встопорщились.

– Хм... гхм, – сказал он, нахмурив брови.

– Это новый капитан, – мягко сказала Хельга Эйвинду, лицо которого при этих словах налилось дурной кровью. Старый вояка явно намеревался получить выгодный пост сам, – Я уверена, вы сработаетесь.

Не ощущая подобной уверенности, Харальд тем не менее подошел и протянул руку:

– Меня зовут Харальд.

Ладонь утонула в огромной лапище усатого:

– Эйвинд, – хмуро бросил он.

– О делах, я думаю, поговорим ближе к вечеру, – вмешалась Хельга, и в ее голосе звучала сталь. – А сейчас, Эйвинд, покажи капитану его комнаты.

Коня у Харальда забрали, немногочисленные пожитки прихватил расторопный служитель. Новый капитан шел налегке, созерцая излучающую недовольство спину Эйвинда.

Замок подавлял мощью даже изнутри. Стены имели просто циклопическую толщину, и рядом с ними возникало ощущение собственной ничтожности...

Рядом с храмом, огромным и белым, как облако, возникало ощущение собственной ничтожности. На миг Харальд почувствовал себя букашкой, крошечным насекомым под взглядом исполина, которого ему не то что не понять, даже не охватить взглядом...

Вход оказался на удивление маленьким. Простая дощатая дверь, какую встретишь и в корчме, и в жилище крестьянина. Правда, доски тоже белые, белее снега.

Меч оттягивал бок, придавая уверенности. Преодолев приступ нерешительности, Харальд снял лыжи и толкнул дверь. На ощупь та показалась холодной и гладкой, будто металлической. Но открылась легко, обнажив темный узкий коридор с низким потолком

Из него тянуло теплом, и шел какой-то странный за пах. Когда Харальд осознал, что чувствует вонь горелого мяса, то вздрогнул.

На шаги пол откликался глухим звоном, как будто был металлическим. Идти во тьме было не очень приятно, но коридор не петлял, а пол оставался ровным. Запах то усиливался, то пропадал. Впереди слабым оранжевым отблеском на полу и стенах обозначился свет. Ток теплого воздуха становился больше.

Еше десяток шагов, и Харальд

оказался на открытом пространстве. Ход, по которому он шел, вышел из пола, словно дождевой червяк, и вывел человека в огромный, просто исполинский зал.

Круглый зал покрывал купол, хорошо различимый в свете языков пламени, ползущих по багрово-коричневым стенам сверху вниз, пропадая где-то на середине высоты. Нижнюю часть зала окутывал полумрак. Стояла тишина, и только невыносимо пахло горящей плотью.

На фоне дальней стены вырисовывались исполинские черные контуры, слишком сложные, чтобы быть творением природы.

Заинтересованный, Харальд двинулся туда. Когда от него до темных силуэтов осталось не более десятка саженей, на зал обрушился вибрирующий рев. Пол запрыгал резвым козленком, уши мгновенно наполнила боль.

Рухнув на колени, Харальд закрыл уши руками, но рев звучал в голове, от него шатались зубы, а глаза вылезали из орбит. Сквозь льющиеся потоком слезы удалось все же увидеть, как вспыхнули, выметнулись из-под земли гигантскими красными бутонами два столба пламени. Запылали и осветили две черные уродливые статуи, сажен в пять каждая.

Не сразу осознал Харальд, что воцарилась тишина и что он сам во все глаза смотрит на изваяния неведомых существ, скорее всего – богов. Левая фигура имела различимые женские атрибуты. Уродливые сосцы в изобилии украшали стройное, почти человеческое тело. Восемь рук с самыми разными орудиями убийства – мечом, топором, копьем – были угрожающе подняты. На скорбном и одновременно свирепом лице застыла усмешка, глаза были закрыты. Статуя матово блестела зеленоватой кожей в ответ на ласку гигантских светочей.

Справа стоял мужчина. Огромный, почти до земли, фаллос не оставлял в этом сомнений. Ноги его были коротки, а тело перевито чудовищными мускулами. Голова была кабанья, зато рук имелось всего две. В них вместо ожидаемой палицы или иного оружия лежала книга. Отливающие фиолетовым пальцы сжимали огромный том бережно, даже нежно...

Раздался громовой скрежет, и Харальд вскочил на ноги: на миг показалось, что женская скульптура шевельнулась. Скрежет не умолкал, и вскоре не осталось сомнений: веки на глазах многорукой поднимаются! Медленно и неотвратимо.

Страх сковал члены так, что Харальд не мог пошевельнуться. Он только смотрел, как открываются полные голубого пламени глаза, и вдыхал зловоние горелого мяса, что шло, как он понял, от статуй.

Глаза богини открылись, и только тогда обозначилось движение на кабаньей морде. Вскоре на дерзкого пришельца глядели уже две пары подобных огромным сапфирам глаз. Тела исполинов оставались неподвижны.

А затем зал наполнили два голоса. Они звучали одновременно вне и внутри головы Харальда, причудливо переплетаясь. От их звуков хотелось одновременно плакать и смеяться, сердце сжимали тоска и восторг, горло душили слезы отчаяния и спазмы радости.