Я - начальник, ты - дурак (сборник)

Трищенко Сергей Александрович

На кухню заглянуть не удалось: её до потолка заполнял пух из распоротых перин, ровно окрашенным порошком какао в приятный светло-бежевый цвет.

Больше в доме делать было нечего.

Гиббс освободил кошку из дымохода — совершенно чёрную. Она очумело посмотрела на него, задрала хвост трубой и выскочила в окно, оставив чёрные следы на подоконнике.

«К психиатру или к частному детективу? Куда направиться вначале? Может, всё это кажется? Кто в здравом уме способен сотворить такое?»

В полицию Гиббс решил не обращаться — полицейские, для облегчения собственной работы, первым делом заподозрили бы его самого, и, прежде

чем они это рано или поздно сделают, ему хотелось узнать обо всём самому. Если не о происходящем, то хотя бы о себе.

Ткнув пальцем в первую попавшуюся строчку телефонной книги, обнаруженной, как ни странно, под телефоном, Гиббс отправился по указанному адресу.

Часть 4. У детектива

Медная табличка над дверью гласила: «Детектив-психиатр».

«Мне повезло», — подумал Гиббс. Фамилию прочитать он не успел: её украшали разнообразные завитушки, а дверь уже открывалась. Позвонить он не успел.

— Я специализируюсь на преступлениях, совершенных людьми с болезненной психикой, против людей с болезненней психикой, а также совершённых в психике человека — безразлично, им самим, или другими людьми, — представился врач Гиббсу, когда они устроились в кабинете: Гиббс в кресле, а детектив — на столе.

— Значит, мне к вам и надо, — проникновенно сказал Гиббс. — Мне кажется, я стал жертвой направленных галлюцинаций. Со мной происходит такое, чего никак не может произойти на самом деле.

— Ничего подобного, — доктор помотал головой. — То, что произошло с вами, вполне естественно. Немного необычно — да, но естественно. То есть всё происходило реально, вам ничего не казалось.

Гиббс опешил.

— Откуда вы знаете?

Детектив улыбнулся.

— Очень просто: никаких других событий за последнее время не произошло, и вы неизбежно должны были прийти ко мне. С этого всё началось? — он протянул Гиббсу газету, в которой была отчеркнута красным небольшая заметочка:

«Сегодня, вблизи развалин старого замка, обнаружен труп молодого мужчины с прокушенной шеей. У несчастного выпита вся кровь. Неподалеку обнаружена его машина с испачканным кровью капотом. Предполагается, что преступники убили его на капоте собственной машины».

— Так вот почему я его не дождался! — воскликнул Гиббс. — Его убили вампиры!

— Вы верите в вампиров? — быстро спросил доктор.

— Но вы же видите, — Гиббс указал на газету, — выпили кровь.

— Ерунда. В наше время верить в вампиров… Их не существует. Это сделал его собственный автомобиль. Покойный, должно быть, плохо обращался с ним: не чистил, не смазывал, а заправлял, вероятно, низкооктановым бензином. Последнее может сильно повлиять на поведение машины. Она оглушила его крышкой капота — вы знаете, там стоит очень сильная пружина, — а потом, стремясь поднять октановое число топлива, выпил кровь. Карбюратором. Тот, как известно, обладает хорошим всасывающим действием — если правильно отрегулирован.

Гиббс был ошеломлен. А врач-детектив продолжал:

— Чтобы обеспечить себе алиби, автомобиль просто остался на месте преступления. Если бы он уехал, его стали бы искать, посчитав угнанным. А так — его просто отволокли на ближайшую свалку: кто купит автомобиль убитого, да ещё в таком состоянии? Но я крайне сомневаюсь, что он там остался. Надо будет проследить его дальнейшую судьбу… Скорее всего, автомобиль под покровом ночи покинул свалку

и отправился на юг.

— А… а мой дом? — Гиббс выглядел более растерянным, чем обычно. — Кто натворил там столько безобразий?

— Кошка, — веско сказал детектив, — Кошка. Как только вы рассказали мне свою историю, мне сразу показалось странным, что изо всех живых существ в доме уцелела одна она.

— Как… почему она это сделала?

— Её обидела ваша жена. Тот молодой человек — в трансформаторной будке — любовник вашей жены. Она так спешила открыть ему дверь, что наступила на кошку. И забыла накормить её.

— Но как такая маленькая кошечка…

— Она увеличилась. Есть анаболики, витамины, масса других препаратов. В сочетании с тонизирующим облучением и массажем это может дать поразительные результаты.

— Да-а…

— А потом, когда действие препаратов закончилось, она вернулась к прежним размерам.

— А клопы и тараканы?

— Это она развлекалась.

— А… у Марты?

— Чашка.

— Что-о? — Гиббс почувствовал, что его глаза медленно вылезают на лоб.

— Да. Вы должны знать, — наставительно произнес доктор-детектив, — что в каждом сервизе содержится минимум шесть чашек. Вы говорите, что на столе стояло три. Одну разбили вы — в прошлый раз, а одна… была разбита ещё до вас. Таким образом, одну чашку на стол не выставили…

— Это её обидело? — начал понимать Гиббс.

— Нет. Марта ждала вас и больше никого. На столе должно было стоять две чашки, Марта так и приготовила. Но эта четвёртая, последняя чашка, решила сделать всё по-своему. Именно то, что вы увидели.

Гиббс встал, и, пошатываясь, вышел из комнаты. В голове его шумело, и он никак не мог понять, где находится. Те объяснения, которые он только что получил от детектива, он принять не мог, а других не было.

А доктор-детектив, проводив Гиббса, встал, прошёлся по комнате, остановился — и на его лице зазмеилась странная улыбка.

Он кровожадно ухмыльнулся и вышел в соседнюю комнату, где, зажатая в тисках, обречённо ждала его четвёртая чашка из кофейного сервиза, которую он пытал, выкручивая ручку, чтобы добиться от неё новых подробностей этой невероятной истории…

Персей

Сам не пойму, чего вдруг мне в голову взбрела такая дикая мысль? Должно быть, повлияла возможность проверять самые невероятные гипотезы с помощью машины времени. Дождались, дорвались…

Но если некоторые маршруты превратились в чисто туристические — например, считалось хорошим тоном съездить узнать, действительно ли Колумб открыл Америку, или же всё ограничилось слухами среди современников, — то я для начала решил пройтись по древним мифам. Разумеется, их проверять труднее, но зато и удовлетворение во много раз больше: никто не верил, а я вот… Наверное, такое же удовлетворение испытывал Шлиман, когда открыл Трою — этот пример на языке у всех, кто хочет пуститься в какое-нибудь рискованное предприятие. И ведь никто не помнит — а многие не знают, — что раскопки он вёл отвратительно, любой начинающий археолог-профессионал надрал бы ему уши за подобный способ ведения раскопок, а вот поди ж ты! — никто об этом и не помнит… Победителя не судят… как это будет по-латыни? Не знаю, я специализируюсь на древнегреческом. Ну а теперь, с изобретением машины времени и вообще развернулся простор для проверки любых, самых идиотских, гипотез.