Я не боюсь
Шрифт:
Феличе. Это его. Я даже представил, как он, сидя на этом мешке, жрал тунца из банки.
Я наполнил бутылку водой, взял из коробки верёвку, вышел во двор, привязал верёвку к стреле лебёдки, сдвинул лист и матрас и посмотрел вниз.
Он лежал, завёрнутый в коричневое покрывало, свернувшись, словно дикобраз.
У меня не было желания спускаться в яму, но необходимо было убедиться, что там есть мясо, не съеденное моей сестрой. Да, я видел Феличе, едущего от холма, но меня по-прежнему буравила мысль о том,
Я достал сыр и спросил:
– Можно к тебе? Я тот, что приносил воду. Ты помнишь? Я принёс тебе поесть. Немного сыра. Очень вкусный сыр. Лучше, намного вкуснее мяса. Если ты на меня не набросишься, я тебе его дам.
Он не ответил.
– Ну так что, можно спуститься?
Феличе мог его зарезать.
– Я бросаю сыр. Возьми. – И я бросил сыр.
Сыр упал рядом с его ногой.
Чёрная рука, стремительная, словно тарантул, вынырнула из-под покрывала, ощупав землю, наткнулась на сыр, схватила его и утянула под тряпку. Пока он ел сыр, ноги у него дрожали, как у дворовой собаки, оказавшейся перед куском бифштекса после нескольких дней без еды.
– У меня есть вода… Дать тебе?
Он махнул мне рукой.
Я спустился в яму.
Как только он услышал, что я рядом, он опять свернулся клубком у самой стены. Я посмотрел вокруг в поисках следов мяса.
– Не бойся. Я тебе ничего не сделаю. Хочешь пить? – Я протянул ему бутылку. – Пей, она вкусная.
Он сел, не снимая с себя покрывала. Он походил на маленькое оборванное привидение.
Торчащие худые ноги напоминали две белые жалкие ветки. Он протянул из-под покрывала руку, схватил бутылку, как раньше сыр, и она исчезла под тряпкой.
У привидения оказался длинный, как у муравьеда, нос. Он пил.
Он высосал всю воду за двадцать секунд. Когда закончил, отрыгнул.
– Как тебя зовут? – спросил я.
Он даже не удостоил меня ответом.
– А как зовут твоего отца?
Никакого результата.
– Моего зовут Пино, а твоего? Может, твоего тоже зовут Пино?
Мне показалось, он что-то пробормотал.
Я подождал немного и сказал:
– Феличе. Его ты знаешь? Я его видел. Ехал отсюда на своей машине… – Я не знал, о чём ещё говорить. – Хочешь, чтобы я ушёл? Если хочешь, уйду. – Никакой реакции. – Ну и ладно. Я пойду. – Я ухватился за верёвку. – Тогда пока…
Я услышал бормотание, вздох и ещё какие-то звуки из-под тряпки.
Я прислушался.
– Что ты сказал?
Опять звуки.
– Не понимаю. Говори громче.
– Медвежата!.. – прокричал он.
Я отпрыгнул.
– Медвежата? Что значит «медвежата»?
– Медвежата-полоскуны… – сказал он чуть тише.
– Медвежата-полоскуны?
– Медвежата-полоскуны. Если ты оставишь открытым окно кухни, медвежата-полоскуны влезут в неё и украдут торты и печенье и всё, что вы едите, – сказал он очень серьёзно. –
Он был похож на сломанное радио, которое неожиданно включилось.
– Очень важно хорошо закрывать ведро, если нет, они все из него выбросят.
О чём он говорил? Я попытался прервать его.
– Здесь не водятся медведи. Нет даже волков. Лисицы есть. – Потом спросил: – Вчера ты случайно не ел мяса?
– Медвежата-полоскуны кусаются, потому что боятся людей.
Дались ему эти медвежата-полоскуны. И что они полощут? Тряпки? И потом, медведи разговаривают только в комиксах. Мне не нравилась эта история с медвежатами.
Для меня было важно другое.
– Ты можешь мне сказать? Ну, пожалуйста. Ел ты вчера вечером мясо? Мне надо это знать.
Он мне ответил:
– Медвежата мне сказали, что ты не боишься властелина червей.
Голос в моём мозгу говорил, чтобы я не слушал его, чтобы скорее бежал отсюда.
Я схватился за верёвку, но не мог заставить себя уйти и продолжал зачарованно смотреть на него.
Он настаивал:
– Ты ведь правда не боишься властелина червей.
– Властелин червей? А кто это?
– Властелин червей говорит: «Эй, засранец! Я сейчас пошлю тебе кое-что. Возьми это и верни мне корзину. Если нет, я спущусь и раздавлю тебя, как червя». Ты – ангел-хранитель?
– Что?
– Ты – ангел-хранитель?
Я пробормотал:
– Я… я нет… я не ангел…
– Ты ангел. У тебя тот же голос.
– Какой ангел?
– Который разговаривает.
– А разве не медвежата-полоскуны с тобой разговаривают? – Мне никак не удавалось отыскать смысл в его безумстве. – Ты мне сам только что сказал…
– Медвежата разговаривают, но часто говорят неправду. Ангел всегда говорит правду. Ты – ангел-хранитель.
Я почувствовал, что теряю сознание. Вонь от дерьма заполнила мой рот, нос и лёгкие.
– Никакой я не ангел… Я Микеле, Микеле Амитрано. Я не… – пробормотал я, опёрся о стенку и сполз на землю, а он поднялся, протянул ко мне руку, словно прокажённый, просящий милостыню, и замер так на мгновение, а потом сделал шаг и рухнул на колени прямо к моим ногам.
Он схватил меня за палец, что-то шепча.
Я закричал. Словно меня коснулась ужасная медуза или ядовитый паук своими острыми чёрными, длинными и кривыми когтями.
Он что-то тихо произнёс.
– Что, что ты сказал?
– Что я сказал? Что я умер, – ответил он.
– Что?
– Что? Что я умер! Что я умер! Я умер. Что?
– Говори громче. Громче… Прошу тебя.
Он кричал хрипло, без голоса, пронзительно, как скрип ногтя по стеклу.
– Я умер? Я умер! Я умер?
Я нащупал верёвку и выбрался из ямы, осыпая землю.