Я не прощу-2
Шрифт:
Жена вздрагивает от боли и с холодной яростью смотрит на него.
– Оставишь синяки – я пожалуюсь отцу.
Он медленно выпускает ее запястье.
– Так-то лучше! – улыбается Стеша и, чмокнув его в губы, стучит каблучками своих туфель к выходу.
Андрей смотрит жене вслед и представляет, как он, будто коршун, настигает ее, впивается пальцами ей в глотку, а ее красивое лицо искажается в агонии от недостатка кислорода, и она бьется в его руках за свою никчемную распутную жизнь и проигрывает… О, как же часто он представляет эту сцену!
Придерживая на плече Мели, он дергает дверь ванной комнаты. Острый взгляд
Чутье его не обманывает: на мраморной столешнице виднеются следы белого порошка. Его жена периодически балуется кокаином.
«Мразь! Проклятая шлюха!» – мелькает в голове.
– Ну ничего, мы подождем, да, малышка? – поглаживая Мели по вздрагивающей спинке, произносит он. – Смеется тот, кто смеется последним. Правильно папа говорит?
Мели наконец поднимает головку. Ее губки снова кривятся в некоем подобии улыбки.
Тяжело вздохнув, Андрей несет малышку в ее комнату.
Пять лет – огромный срок для того, кто живет в ненависти и отвращении, прикованный к нелюбимой женщине. Но Андрей верит: рано или поздно ему удастся освободиться, и тогда Стеше придется заплатить за все унижения, которым она его подвергала все эти годы.
Мели потихоньку засыпает у него на плече.
Андрей укладывает малышку в детскую кроватку и возвращается в свое логово – рабочий кабинет с роскошным интерьером в классическом стиле.
Снова смотрит на свежие фотографии в ноутбуке. Наполняет бокал коньяком.
– С днем рождения, сынок! Надеюсь, в отличие от меня ты счастлив.
И вдруг, будто из неоткуда, в сети всплывает сообщение:
«Почему ты меня бросил, отец?»
Коньяк идет сосем не туда, опаляет горло и легкие. Андрей чувствует, как задыхается, и пытается откашляться. Глаза слезятся от горечи коньяка.
Он еще раз и еще раз читает сообщение. Неподвижно сидит в кресле, позабыв о бутылке. Руки как-то странно дрожат. Между ним и его сыном тысяча километров, но это горькое, брошенное в лицо сообщение внезапно все меняет. Такая никчемная и бездарно проживаемая жизнь Андрея Соколовского вдруг наполняется новым смыслом. Он задумчиво постукивает пальцами по дубовой столешнице. Отвечать на сообщение нельзя: ни в коем случае нельзя подвергать ребенка опасности. Андрей аккуратно удаляет сообщение на своей страничке и закрывает профиль. Мысли, дикие, необузданные, бурлят в голове, не давая покоя. Почему сын написал ему сообщение? Неужели жизнь с благородным отчимом не такая сладкая, как показывает Ольга на счастливых семейных фотографиях?
Хищник, которого удавалось несколько лет подавлять влиятельному тестю, рвется на свободу. Внезапно вспыхнувший родительский инстинкт делает хищника внутри Андрея еще опаснее. Ясно, как день: с этой минуты его жизнь уже не будет прежней. Ольга может сколько угодно строить семейную жизнь с Макаровым, но сын – только его, Андрея! И он его вернет!
Глава 4
Ольга
Выходные быстро пролетают. Глазом моргнуть не успеваешь, а уже понедельник.
В связи с травмой Артема с раннего утра у нас в квартире царит хаос.
Еще нет восьми утра, а в квартиру уже нагрянули мои родители. У папы – стопка книжек под мышкой, у мамы готовы блины с мясом.
Артем спит в своей комнате крепким
– Олежек, давай еще блинчик? – Моя мама стоит над Макаровым.
– Мама, я же лопну! – Он пытается впихнуть в себя невозможное.
– А я тебе чайку еще кружечку налью!
Я стою в ванной комнате у зеркала и задумчиво сжимаю в руках пачку с противозачаточными таблетками. Принять? Или пропустить?
Телефон вибрирует сообщением.
«В обед будем в городе. Встречать нас не надо, доберемся на такси».
Это сообщение от Нади, бывшей жены Олега. Сегодня к нам приезжает в гости Матвей, и от этого все кажется мне еще печальнее. Матвей проведет у нас десять дней, и Олег запланировал широкую развлекательную программу, рассчитанную и на Артемку, только тот теперь вне программы. Его удел – диван и телевизор. Даже представить страшно, как будет переживать Артем, что не сможет участвовать в развлечениях сводного брата и отчима!
Как бы ни пытался мой папа развлечь его книгами, это не сравнится с теми развлечениями, что предлагает Олег.
Следом за первым сообщением летит второе:
«Мы с Матвеем заедем к вам в офис. Он соскучился по деду. Хочешь, пообедаем вместе?»
Улыбаюсь.
Пишу ответ:
«Даже не спрашивай! Конечно, хочу».
С Надей легко. С ней можно обсудить то, что невозможно с другими. Она понимает меня лучше всех: ведь она была замужем за Олегом. Да, со стороны, наверное, звучит странно, но я дорожу нашей с ней дружбой.
– Оль! – Макаров стучит в дверь ванной. – Тебе еще долго? Давай, открывай, пока меня здесь до смерти блинами не закормили!
Отпираю замок.
– Надя прислала сообщение. Они будут в конторе к обеду, – сообщаю мужу.
– О, а мне она, значит, отписаться не пожелала! – озадаченно фыркает он.
– Она сказала, чтобы ты их сегодня не встречал. Они на такси доберутся.
– Ладно, тогда без меня обедайте. Я сейчас поеду в суд, а потом задержусь в следственном комитете. Достали уже с этой фабрикой! Надеюсь, сегодня судья примет окончательное решение, и все закончится.
Олег оттесняет меня от зеркала, наносит масло на короткую и стильную рыжеватую бороду и одновременно пускается в объяснения по одному из новых дел, которое зашло в тупик.
Я наношу на запястья цветочные духи, понимающе киваю и украдкой любуюсь им. Все же какой Олег классный! Этот пронзительный взгляд серых глаз, волевые черты лица, волосы, будто выгоревшие на солнце! А чего стоят его крепкие объятия!
Олег продолжает что-то говорить. Вздыхаю: уж о деле фабрики я хорошо наслышана! Олег состоит в коллегии адвокатов, ведет больше десятка клиентов, и его рабочий день, несмотря на свободный график, загружен до отказа. Но иногда попадаются такие клиенты, которые весь процесс выбивают из колеи. Судебные тяжбы между владельцами крупнейшей в стране мебельной фабрики, расположенной неподалеку от нашего города, очень напряженные. Никто не хочет уступать свои права. Да что там говорить – молодые и наглые новые хозяева фабрики просто совершили рейдерский захват! Но не на тех напали! Нынешний владелец крепкий орешек. Ни в какую не хочет отступать от того, что принадлежит ему лично. Топчутся на месте, вот Олег и злится. Столько крови попили эти тяжбы, что уже хочется только одного: чтобы здравый смысл взял вверх и стороны остановились хоть на чем-то.