Я не прощу 2
Шрифт:
Подхожу к Артему, поглаживаю его по растрепанным волосам, прижимаю к себе. Целую в макушку. Мой маленький воробышек…
– Оль… – слышу голос Олега. Он стоит внизу у лестницы. – Давай все спокойно обсудим, а?
Он не спускает с меня глаз, растерянно проводит ладонью по волосам. Его отпустило. Ментовские замашки исчезли. Он уже готов идти на мировую.
– Чуть позже. Сейчас не могу, прости.
Мне необходимо побыть одной. Сейчас мне совсем не хочется с ним разговаривать. Все так запуталось! Так сложно
– Я буду ждать тебя на кухне, – летит предложение.
Посматриваю на него исподлобья.
– Лучше не надо.
Обнимаю Артема за худенькие плечи и увожу в его комнату. Помогаю ему лечь в кровать.
– Мам, он, правда, здесь? – обнимая меня за шею, возбужденно шепчет сын. – Папа вернулся?
И в глазах столько надежды… Зажмуриваюсь на миг: началось!
– Сыночек, папа тебе ни к чему, поверь. Он не очень хороший человек! Он не умеет любить. Он может только делать больно, – шепчу в ответ.
Артем хмурится. Надежда во взгляде меркнет. Он отпускает мою шею и укладывается в постели.
– Ну чего тебе не хватает, а? – шепчу растерянно, растирая по щекам слезы. – У тебя ведь все есть! Зачем тебе родной отец?
Артем отворачивается к стене, накрывается одеялом с головой и упорно молчит. Но я слышу, как он сопит, а значит, он плачет. Боже, он не пролил ни слезинки, когда сломал ногу, а сейчас его невозможно остановить!
Мое сердце раскалывается пополам. Я сижу на краю его постели, закрыв лицо руками. По щекам текут горячие слезы. Стиснув зубы, я тихо плачу вместе с сыном вместо того, чтобы убедить его в том, что Андрей Соколовский нехороший человек.
Почему-то этому мальчику нужен только Андрей. Он страдает, и я страдаю вместе с ним. Ведь я лучше всех знаю, каким чудовищем является Андрей Соколовский.
Но я – мать. Я предана своему ребенку. Я люблю его больше жизни. Сейчас он несчастен, и я несчастна вместе с ним. Я вдруг осознаю, что перед глазами у него Олег и Матвей. Они родные друг другу, а Артем – как отщепенец. Нет, его приняли в семью Макаровых, как и меня, но ему нужен свой, родной папа. Олега он воспринимает не больше, чем старшего друга, и это невозможно изменить.
Меня накрывает паническая атака. Я что, снова вернулась к тому, что было пять лет назад?! Стою между семьей Макаровых и Андреем Соколовским?!
Я будто оказалась на краю пропасти. Макаровы меня не простят, если я разрешу Артемке быть с отцом. А если запрещу, меня никогда не простит родной сын.
Рассеянно поглаживаю Артема по спине, поднимаюсь и тихо выхожу из комнаты. Не хочу, чтобы он видел, как я плачу.
Натыкаюсь на крепкую грудь Матвея. Тот неуклюже переминается с ноги на ногу у двери. Он растерян, не знает, как вести себя со мной.
– Теть Оль, папа ждет вас на кухне, – невнятно бурчит он и проскальзывает к Артему в комнату.
Я киваю, желая освободить
Г лава 23
Я запираюсь в ванной комнате, умываюсь холодной водой. Смотрю на себя в зеркало. Бледное лицо, размазанная тушь. Пытаюсь ее оттереть, но становится только хуже.
Никак не могу успокоиться, сердце рвется на части от того, что мой сын плачет по родному отцу. И какое-то дурацкое ощущение, что мы с Артемом в доме Олега гости… Он хороший, гостеприимный хозяин, я его люблю, но… когда общих детей нет, все в одно мгновение оказывается под угрозой.
Снаружи слышится стук.
– Оля… – Голос Макарова, близкий и родной, обжигает, и мне становится только больнее.
– Оля, открой. Нам с тобой надо серьезно поговорить!
Смотрю на себя в зеркало. Отчаянно пытаюсь оттереть тушь под глазами. Не хочу ему открывать.
– Оля!
– Олег, уйди, пожалуйста. Я хочу побыть одна.
Он замолкает. Слышу, как удаляются его шаги в сторону спальни. Одинокие, тяжелые. Как будто внезапное возвращение Андрея Соколовского лишило его привычной уверенности в нашем общем будущем.
«Он ведь думает, что я сорвалась тайком, чтобы увидеться с Соколовским!» – мелькает горькое осознание.
Сбрасываю с себя одежду, забираюсь под душ. Место, которое еще недавно было наполнено нашей с Олегом страстью, теперь наполняет меня отчаянием.
Когда выбираюсь из ванной, в холле уже темно. В комнате Артема тоже темно. В нашей с Олегом спальне горит приглушенный свет.
Распахиваю дверь. Олег стоит у окна, скрестив руки на груди, и смотрит в темноту. Розовые розы, которые он принес еще недавно, распустились во всей красе и источают приятный аромат.
Я встаю рядом с ним. Тоже обхватываю плечи руками и смотрю в темноту.
– Я видела новости, – произношу сухо. – После этого я решила поехать к твоей Громовой, чтобы вернуть ей фото и попросить не вмешиваться в нашу с тобой семью. Даже… даже если ребенок твой.
– Что-то пошло не по плану?
Он не смотрит на меня, но в его голосе слышится горькая усмешка.
Вздыхаю.
– Все пошло не по плану. Я не знаю, что там делал Соколовский.
Олег распахивает окно. Достает сигарету, прикуривает. Смотрит на меня поверх дыма.
– Его тестя убрали конкуренты. Обставили все как несчастный случай. Вот Соколовский и бежал подальше от адского пекла. Видимо, решил снять номер в гостинице, чтобы не светиться в своем доме.
Я напряженно сглатываю. Пытаюсь переварить новую информацию. Андрей в городе, и это надолго? Только этого нам не хватало!