Я не умею прощать!
Шрифт:
– А что с ним станется? Летает твой Икар, пока крылышки не расплавились.
– Я могу его хотя бы услышать?
– Посмотрю на твое поведение. Может, и дам слово ему сказать как-нибудь.
– Поймите, я волнуюсь за него. Вдруг с ним что-то не так!
– Это твои проблемы, тетка. Больше будешь волноваться – раньше деньги принесешь. А нет, начнешь по почте кусочками получать своего пернатого. Как же тебя угораздило отпрыска так обозвать? Не имя, а кликуха какая-то!
– Я думала, что так красиво будет.
– Во-во! Красиво, но имечко дурацкое. Не забывай о нем и бабки готовь.
Неизвестный бросил трубку, а Лорик опустилась на пол и, скрипнув зубами от злости, с ненавистью
Но хуже всего была ломка! Теперь Лорик на себе ощутила, как это бывает. Ее трясло, била лихорадка. На еду смотреть не могла. Те три дня, которые она провела в подвале, ее непрерывно сначала окуривали сладковатым характерным дымом, а затем начали делать уколы. После них мир казался таким ярким, таким затейливо радостным, но после началось вот это. Болело все тело, непрерывная тошнота изнуряла и без того ослабленный организм. Он пообещал, что, как только деньги найдутся, у нее будет все, что пожелает. Лорик уже начала претворять в жизнь свой план, но для его осуществления требовалось определенное время. Да еще от телефона нельзя было отходить. В любой момент мог позвонить человек, у которого находился ее сын.
Сейчас она почему-то представляла Икара совсем маленьким и беззащитным. Лорик словно позабыла о том, что ее сыну двадцать шесть лет и он без малого метр восемьдесят ростом. Она ожидала увидеть трогательное, крохотное создание, которое ей когда-то принесли в роддоме. Ее мозг, раздавленный наркотиками, отказывался воспринимать целые куски реальности. Только одна мысль была яркой и четкой: нужно добыть деньги.
– Волошин, а чем мы будем заниматься вечером? Будем сидеть в номере или отправимся гулять? – Таня покачивала ногой, уютно устроившись в кресле.
– Как скажешь! Можем пойти потанцевать или просто прогуляться.
– Послушай, а как к тебе лучше обращаться? Ира всегда называет тебя по фамилии, а Петр вообще, как я поняла, называет тебя майором. Ты что, в самом деле майор?
– Нет, сейчас я уже подполковник, звание присвоили, когда в госпитале лежал. Перед самым увольнением. А Петр так зовет по старой привычке, он у нас когда-то вел курс выживания и рукопашного боя. Я тогда еще майором был. А он капитаном.
– Мой бывший муж тоже капитаном был.
– Он где служил?
– Я не знаю точно, он никогда не рассказывал, да я и не спрашивала. Он уезжал в какие-то командировки, иногда возвращался со свежими шрамами, но всегда отшучивался, ссылался на собственную неловкость. То с мотоцикла упал, то на ветку напоролся. Последний раз его не было почти полгода, в то время еще в Афганистане война шла полным ходом. Он вернулся домой весь какой-то изболевшийся, бледный. А вскоре сказал, что уволился. После он организовал кооператив. А уже затем создал небольшую фирму. Жили мы довольно неплохо, но мама постоянно была недовольна им. Все время говорила мне, что он неудачник, что я достойна лучшего. Стыдно признаться, но я ей верила.
– Таня, а что, если твоя мама скажет и про меня: неудачник? Если она будет против того, что мы вместе?
– Ты уже все решил?
– Что именно?
– Что мы будем вместе?
– Надеюсь, ты в этом не сомневаешься! Я ведь тогда в море из-за этого и полез. Загадал, если смогу доплыть, то тогда сумею сказать тебе, что люблю.
– Тогда почему же не сказал?
– Не успел еще! Сейчас говорю. Таня, я тебя люблю! Очень люблю! Выходи за меня замуж. Я понимаю, что ты еще долго будешь вспоминать своего бывшего мужа, но я тебе обещаю: сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива.
– Знаешь, Саша, я ждала этого признания, но стать твоей женой я еще, наверное, не готова. Нам обоим необходимо серьезно подумать. Особенно тебе, ведь ты совершенно не знаешь меня. Что будет, если пройдет курортный угар и ты посмотришь на меня не восторженными, как сейчас, глазами, а совершенно трезвыми? Ты вдруг увидишь, что во мне множество недостатков. Я плохая хозяйка, никудышная жена.
Мой бывший муж очень долго мучился со мной, но так ничего и не добился.
– Таня, я ведь не бывший, а настоящий! У нас все получится! Просто поверь мне! Я не смогу жить без тебя! Ни одна женщина не покоряла моего сердца. Но, встретив тебя, я понял, что пропал. Я безумно люблю тебя!
Волошин, сам того не замечая, стоял перед Татьяной на коленях, а она перебирала его волосы. В этот миг словно легкий удар током испытали они оба, и взглянули в глаза друг другу, и потянулись навстречу, и обнялись…
Ночь опускалась на побережье, ветер утих, лишь едва шелестел листвой огромных деревьев. По длинной полутемной аллее гуляли пары. Кто-то целовался в темных закутках. Волошин с Таней брели, взявшись за руки, без цели, без направления, им так было замечательно вместе, что окружающий мир перестал существовать. Незаметно они вышли на мост, соединяющий берег с косой. Время от времени они останавливались, чтобы слиться в поцелуе. Затем шли дальше. Вот уже стало слышно море. Несмотря на утихший ветер, волны с прежней силой набрасывались на песчаный пляж. В сиянии луны их белые гребни выглядели фантастическими животными, что мчались навстречу земле.
Ноги увязали в песке, идти было неудобно, а рев волн не давал говорить, но уходить отсюда им не хотелось, что-то чарующее было в этом ночном буйстве стихии. Крохотный ресторанчик, приютившийся на косе, был еще открыт, но малолюден. Усадив Татьяну, Волошин заказал вино и фрукты. Сладкий, чуть терпкий кагор в сочетании с привозными испанскими персиками показался Татьяне волшебным нектаром. Она невольно вспомнила, как когда-то давным-давно, когда еще с мужем были сравнительно нормальные отношения, он вскоре после рождения сына повез ее в Сугдею.
Стоял конец мая. Сезон еще толком не начался. Отдыхающих было немного. Тяжело перенеся роды, Таня чувствовала себя очень скверно. Андрей старался сделать все возможное и невозможное, чтобы создать для нее комфортные условия. Как-то вечером, гуляя по набережной, они услышали объявление, что прогулочный катер отправляется на морскую прогулку через десять минут. Андрей принял решение мгновенно. Купить билеты и усадить супругу на открытой палубе теплохода было делом нескольких минут. Глухо зарычал мотор, теплоход, мягко покачиваясь, отвалил от причала и, развернувшись, направился в открытое море. Короткая крутая волна слегка раскачивала суденышко, играла веселая музыка, сияющий разноцветными огнями берег медленно таял вдали. Великолепный безбрежный звездный купол раскинулся над их головой. Тане было весело и радостно до той поры, пока ее не стало укачивать. Андрей заметил, что жене становится дурно, и, поддерживая под руку на крутом трапе, помог спуститься в бар, что располагался на нижней палубе теплохода. Здесь и впрямь качка чувствовалась меньше, но то, что Таня уже испытала, поселило в ней определенный страх. Андрей нашел для нее удобное место у самого иллюминатора и пошел выяснять отношения с барменом. Таня со стороны наблюдала, как они о чем-то некоторое время беседовали, затем бармен, оглянувшись, исчез под стойкой и появился вновь с двумя тяжелыми стаканами, наполненными янтарной жидкостью. О чем-то еще немного поговорив, Андрей вернулся к Татьяне: