Я ненавижу тебя! Дилогия – третья и четвертая книги
Шрифт:
– А что за фильм? – спросила она, все еще пребывая в растерянности, когда Герман подвел ее к их местам.
– Какая разница, я его все равно смотреть не собираюсь, – беззаботно ответил он, чуть толкнув Лину на диванчик.
Стоило ей сесть, как до нее дошло, что Герман взял самые последние места, да еще и на диванчике для двоих, а не на отдельных креслах.
– А что ты собираешься делать? – тихо спросила Лина, так как свет уже выключили, и на экране появились первые кадры.
– Сейчас поймешь, – прошептал он ей на ухо, и резко посадил к себе на колени, так что Лина от неожиданности охнула, и тут же прикрыла рот ладонью, чтобы
Но на них никто и не смотрел, так как из колонок уже полилась громкая музыка рекламных трейлеров перед фильмом. Да и на последних двух рядах никого не было.
Герман отобрал из ее рук куртку и бросил рядом на сиденье, чтобы не мешалась.
Лина попыталась вырваться, но руки Германа были, как стальные канаты. Он держал ее очень крепко.
– Не дергайся, – опять шепнул он ей прямо в ухо, обдавая своим жарким дыханием, и осторожно прикусил нежную мочку, от чего у Лины вдоль позвоночника от самой шеи поползли теплые мурашки до самого копчика, а внизу живота стало болезненно жарко.
Одна рука Германа тут же скользнула к джинсам девушки, и одним движением он расстегнул верхнюю пуговку и замочек.
– Нет! – пискнула Лина, и схватила Германа за предплечье двумя руками, пытаясь остановить его руку.
Но она забыла про его вторую руку, которой Герман удерживал ее за талию. Он скользнул своей горячей ладонью ей под кофту и, добравшись до груди, резко сжал одно из мягких полушарий.
– Герман прекрати, – яростно зашипела Лина и заерзала у него на коленях, пытаясь слезть и убрать его руки от своих интимных мест.
– Ох, вот так да, поерзай еще, девочка, это невероятно возбуждающе, мой член уже дымит, – тихо проговорил он ей в шею, заставляя замереть на месте и опять залиться краской стыда.
– Хватит, Герман, нас же могут увидеть, здесь есть дети, – чуть не плача, тихим голосом, попробовала она воззвать к его разуму, понимая, что сил выбраться из его рук, у нее не хватит.
– Я выкупил оба последних ряда, никто нас не увидит, а те, что сидят впереди, им до нас нет дела, – «успокоил» ее Герман и больше не тратя время, на пустые разговоры, начал покрывать шею девушки нежными поцелуями.
Одной рукой он нащупал через ткань лифчика ее сосок и тут же сжал его сильнее, чем следовало, от чего Лина опять возмущенно пискнула и с удвоенной силой стала вырываться. Но Герман уже нырнул второй рукой ей в трусики и с огромным удовольствием нащупал влажный клитор. Все же он успел ее завести тем поцелуем, на что, кстати, и рассчитывал. Значит, сейчас она сопротивляется, потому что ей стыдно, а не, потому что не хочет его. Это знание возбудило Германа еще сильнее. И уверившись в том, что на правильном пути, он слегка приподняв все еще упирающуюся девушку, нырнул двумя пальцами в ее лоно, и так резко посадил ее на них, что она еле удержалась, чтобы не вскрикнуть.
Герман понял, что сделал ей больно по ее шипению, и поэтому сразу же зашептал ей в шею всякие успокаивающие нежности, чередую их с нежными поцелуями.
Лина тяжело задышала, пытаясь справиться с не очень приятными ощущениями внутри себя.
– Ты извращенец и садист! – грозно шепнула она ему, пытаясь вложить в свой голос всю обиду и злость на поведение мужчины, но тут же опять еле сдержалась, чтобы не закричать, так как Герман шевельнул своими пальцами. Но на этот раз она хотела вскрикнуть не от боли, чертовы пальцы, нащупали ее точку «G» и от соприкосновения с
Герман ощутил пальцами, как сильно увлажнилась Лина внутри, и понял, что если помедлит еще мгновение, то может упустить момент. Он слегка приподнял ее и одной рукой быстро расстегнул свои джинсы, освобождая член, который уже давно «рвался в бой», а затем приспустил джинсы с трусиками, с практически безвольной в его руках девушки, и осторожно начала опускать ее на себя. Герман чуть не застонал от ощущений. Какая она была влажная и тесная внутри. Это было охренеть как классно. Он уткнулся Лине в затылок и прикусил ей кожу прямо на загривке от сильного возбуждения.
Лина не выдержала и громко всхлипнула, от пронзившего ее еще одного импульса. Внизу живота разгорелся самый настоящий пожар, а в голове стало пусто. Она ощутила себя марионеткой в опытных руках кукловода. Мир вокруг, словно исчез. Она уже не понимала, что находится в кинозале, что на экране идет фильм, а вокруг них куча народу. Конечно, на их ряду и следующем никого не было, зато все остальные ряды были заполнены до отказа. Однако это не означало, что они не одни. Вот только Лине в этот момент было все равно. Она словно улетела куда-то далеко, где была только она, какие-то мельтешащие картинки перед глазами и член мужчины в ней, лица которого она даже не видела, так как сидела к нему спиной.
Это было вопиюще непристойно и ужасно неприлично, но невероятно сексуально и безумно возбуждающе. Герман начал двигаться медленно, и Лина не заметила, как автоматически сама начала приподниматься и опускаться на его член, в такт его движениям, чувствуя, как импульсы возбуждения как маленькие искорки прожигают все ее нутро.
Она закрыла глаза и отдалась этим ощущениям, чувствуя пальцы мужчины на своих сосках. Он уже давно задрал ей бюстгальтер, и мял ее груди, и крутил и сжимал ее соски, погружая Лину в чистейший экстаз.
Герман не ожидал, что Лина так быстро сдастся, он думал, что придется потратить больше времени на то, чтобы ее уговорить. Но эта девочка была невероятно горячей и отзывчивой. Он настолько увлекся, что даже позабыл надеть презерватив.
«А что? Это было бы интересно…», – подумал он, и мысленно махнул рукой. Пусть будет, так как будет, он не против, жениться сейчас и завести детей, ему по возрасту вполне уже пора. А эта девочка на роль жены очень даже подходит. Хорошая мать, раз до сих пор не опустила руки и делает все, чтобы вернуть ребенка, и не шлюха. На деньги не падкая, в меру гордая, и очень хрупкая и нежная. Если он ее приручит, да она у него с рук будет есть. И для Лисовского будет пример. Герман ведь чувствовал, что Мирова для него значит больше, намного больше, чем он сам думает. А в Мировой Герман видел громадный рычаг давления на Лисовского. Особенно учитывая то, что он сегодня даже готов был под пули подставиться, ради нее, не говоря уже о том, что ему пришлось договариваться с Солейко. А Лина даже уже немного подружилась с Мировой, и вводить ее в их общество будет очень легко. Да и приезд родственничка скоро состоится…. Насколько Герман знал дядю Мишу, тот больше доверял семейным, чем одиночкам. А Герману не нравилось, что его могут в чем-то заподозрить, и подвинуть в должности. Лина для него была прекрасным прикрытием. Одни сплошные плюсы.