Я ничего не помню
Шрифт:
ЛЕОНОРА. А-а, это ты о той молоденькой, с косичками?
ЛЕО(не отвлекаясь). Угу.
ЛЕОНОРА. Она еще немного шепелявит. Но хорошенькая.
ЛЕО. Ага, просто куколка.
ЛЕОНОРА. Куколка… Никогда не пойму твоего пристрастия к женщинам такого типа, при том, что ты вообще к женщинам равнодушен.
ЛЕО. Я люблю женщин. Я просто не люблю молчаливых женщин.
ЛЕОНОРА.
ЛЕО. Она пишет диплом по рекурсивности. Это такой принцип в математике.
ЛЕОНОРА(не зная что сказать). Надо же!
ЛЕО. Да-а. Но ты все равно ничего в этом не понимаешь. А с ней вполне можно поговорить.
ЛЕОНОРА. Что-то не припомню, чтобы тебя в молодости тянуло на интеллектуальные беседы.
ЛЕО. В молодости я все больше пил.
ЛЕОНОРА. Ну конечно, теперь ты не можешь пить и беседуешь о высшей математике.
ЛЕО. Кто был президентом Франции, когда началась война?
ЛЕОНОРА. Боже, ну откуда мне это знать?
ЛЕО. Ну ты же жила там в это время, а?
ЛЕОНОРА. Да, но разве кто-нибудь, когда-нибудь знает, кто сейчас президент Франции.
ЛЕО. Пожалуй, ты и впрямь этого не могла знать.
ЛЕОНОРА. Я бы обязательно знала, если бы это что-то решало.
ЛЕО. Нет, ты бы все равно не знала.
ЛЕОНОРА преисполненная молчаливого негодования бросает в него свою салфетку.
Пауза.
ЛЕО продолжает разгадывать кроссворд.
ЛЕОНОРА. Я могу получить свою салфетку?
ЛЕО(возвращает). Похоже, кто-то на букву «П».
ЛЕОНОРА. Ненавижу кроссворды. В них есть привкус банальности, а жизнь и без того скучища. — «Президентом Франции!» — Да кого это перед войной интересовало. Как никак, все-таки это не президент Соединенных Штатов.
ЛЕО. Ну это, слава богу, каждому известно.
ЛЕОНОРА. Только не тебе. Ты ничего не знаешь о Франции.
ЛЕО. Может быть, Пуанкэр?
ЛЕОНОРА. «Пфанкар»! Надо говорить Пуанкаре.
ЛЕО. Пусть Пфанкарей.
ЛЕОНОРА. Пуанкаре, кажется, был какое-то время премьер-министром, но не президентом. Почему ты задаешь мне такие идиотские вопросы? Я ничего не понимаю в твоей политике. (Делает гримасу). А что, они у тебя и мозги заберут?
ЛЕО. Надо полагать. На десерт.
ЛЕОНОРА(с перекошенным лицом). Почему ты позволяешь себе говорить такие вещи?
ЛЕО.
Она горько улыбается, и они продолжают ужин молча.
ЛЕОНОРА. Действительно, очень вкусно. А с чем это — с чебрецом?
ЛЕО. Нет, с розмарином.
ЛЕОНОРА. Да, я и хотела сказать — с розмарином. Боже, просто у меня все в голове перепуталось.
ЛЕО. Ты очень любила его добавлять. Во все блюда.
ЛЕОНОРА. Разве?
ЛЕО. Особенно в жаркое. Как ты готовила баранину! Аппетитно, сочно, с нежной корочкой по краям! А хлеб — вкуснее твоего хлеба я ничего не ел.
ЛЕОНОРА. Неужели!
ЛЕО. Помнишь, как Фредерик, бывало, прижмет его к груди, режет большими ломтями и каждому раздает за столом, а?
Небольшая пауза.
ЛЕОНОРА. Да, но какое это теперь имеет значение?
ЛЕО. Не знаю, но как-то неблагодарно взять и обо всем забыть. А твоя баранина в желе: желе всегда прозрачное, как розовое вино. А фасоль? Всегда разварена так, чтобы не превратилась в кашу. Ну и обеды же ты закатывала!
ЛЕОНОРА. Ты это серьезно?
ЛЕО. Вполне.
ЛЕОНОРА. Я рада, что они тебе нравились. А для меня, если я что-нибудь и вспоминаю, все это похоже на страницы забытой книги. Разве не бывает, что забываешь о том, что прочитал.
ЛЕО. Но ведь это не книга, это твоя жизнь, малыш.
ЛЕОНОРА. Конечно, ты прав… Но какое это имеет значение? Миллионы людей умирают от голода, кто о них помнит. Почему я должна помнить о себе, когда не помню о них?
ЛЕО. Да, но это не одно и то же.
ЛЕОНОРА. Конечно. Это потому, что ты родился в центре Огайо.
ЛЕО. Черт, не вижу никакой связи.
ЛЕОНОРА. Просто в Центре Огайо все как-то всегда обходится к лучшему.
ЛЕО. К твоему сведению, Йонгстаун находится отнюдь не в центре Огайо.
ЛЕОНОРА. Ну, значит мог бы.
ЛЕО. Я забыл, мне надо сегодня еще кое-что доделать.
ЛЕОНОРА. Я не задержусь. Посижу немного вот здесь, посмотрю в окно. Можно?
ЛЕО. Конечно. (С трудом поднимается, собирает тарелки).
ЛЕОНОРА. Позволь, я помогу…
ЛЕО(приказывает). Я сам! (Шаркающей походкой идет к раковине, в то время как она сидит, напряженно вглядываясь в пространство). Чем Лоренс тебя порадовал на этот раз?