Я обязательно спасу Тот

Соколенко Мария Павловна

Майкл соскальзывает вниз и, едва склонив голову, пытается делать вдох, но заходится в ужасающем кашле.

– Брук.
– просто отвечает юноша.
– Она бросила тебя, Майклсон. И вряд ли об этом жалеет, знаешь. Очередная мразь. Таких тысячи. А ты так убиваешься...

Блондин медленно моргает.

– А девчонка-то не промах. Охмурить - как пить дать.

Я смеюсь, наблюдая за медленным угасанием жизни в глазах Майкла.

– Ты ошибаешься. Все это время она ждала меня, а ты был лишь временным увлечением. Она слишком вежлива, а ты слишком похож на мокрого котёнка,

чтобы выкинуть тебя прочь.

– За-блу-жда-аешься.
– шипит Майкл. Его глаза закатываются, грудная клетка в последний раз опускается, а затем замирает.

Мне приходится подавить настойчивое желание выпустить всю обойму в ещё горячее тело этого паренька. Мои губы трогает едва заметная усмешка, когда я несильно задеваю носком кеда руку Майкла, которая повисла вдоль тела, словно конечность полосканной куклы. Наверное, я должен был чувствовать сейчас сатисфакцию. Но нет, этого не было. Вместо удовлетворения пришла какая-то пустота и подавленность. А что, если мальчишка был прав? А если я поступил как последний трус, убив его? Ну нет, я точно не трус, ведь всего лишь выполнил свою работу. Взгляд цепляется за куртку Майкла и я отыскиваю его внутренние карманы, находя немного порошка. Доля эйфории - вот то, что мне сейчас нужно.

Брук Дженкин

Приходится отрабатывать каждый удар. Руки горят, футболка взмокла от пота, волосы от каждого резкого движения шлепают меня по лицу.

– Эй!
– зовет меня Мел, стоя в дверях.
– Мне нужно уйти.

– Давай.
– не отрываясь от дела, говорю я.

Когда я наконец оборачиваюсь, подруга продолжает стоять в дверях, выжидающе глядя на меня.

– Ты ведь хочешь поговорить.
– тихо осведомляется девушка, захлопывая дверь.
– Хочешь ведь? Мне надоели эти недомолвки.

Я тяжело вздыхаю и, отбросив с лица пару влажных прядей, присаживаюсь на скамью.

– Ты знаешь, что у меня проблемы. Но я в любой момент могу соскочить.

– Где-то я это уже слышала.
– фыркаю я.

– Брук, ты не совсем понимаешь. Меня к ним не тянет. Я могу обойтись без наркотиков, но мир... Мир становится в сто раз хуже, а я ничего не могу с этим поделать. Реальность слишком тяжелая, понимаешь?

– Мне плевать на твои разногласия с реальностью. Я не хочу, чтобы однажды, после очередной дозы, ты уснула и больше не проснулась. Я не за этим последовала за тобой в Дом.
– я снова поднимаюсь на ноги, разминая плечи.
– А теперь иди, Мел. Иди куда хочешь. И пожалуйста, просто подумай о том, что делаешь и чем рискуешь. Думай над этим столько, столько возможно. Только тогда ты всё поймешь.

Я продолжаю тренировку, чтобы отвлечься от гложущих изнутри мыслей, а Мел уходит.

Но, когда на глаза набегают слезы, я опускаю руки и утыкаюсь лбом в боксерскую грушу.

***

Интересно, в какой именно момент я перестала бояться оружия? Во время восстаний, или попадя в Дом? Знаю только, что я окончательно перестала страшиться этого во время наших тренировок с Эваном. Даже будучи, фактически, никем в Доме мне было немного не по себе от того количества оружия, которое мне приходилось чистить.

Чистить. Да, когда-то я была почти что прислугой. Помощницей, так ведь меня называли? Я и не помню. Мне это неважно. Я нисколько не жалею, что вытерпела этот опыт. С моей-то наблюдательностью. Я поняла всю их систему, наслушалась историй о должниках и тех, кто пытается пойти против всех. Теперь я знаю, что меня ожидает. Но я не боюсь. Со мной Тот - это главное.

Хотя... Надолго ли она со мной? Полагаю, есть вероятность того, что между мной и наркотиками она выберет последнее. Грустно, конечно, но это возможно. Я и к этому готова. И пусть надежда умирает последней, нужно готовиться к худшему. Всегда, в любой ситуации.

Сейчас ничего не происходит. Мел возвращается домой - её трясет, лицо белое, как мел, а всё тело напряжено до предела. Тут до меня доходит, что она сделала свой непростой выбор и выбрала меня. Но некогда торжествовать.

– Всё будет хорошо. Потерпи.
– говорю я, заворачивая дрожащую Тот в одеяло и подкладывая ей под голову ещё одну подушку. Девушка морщится и обнимает себя руками.

– Тебе что-нибудь принести?

– Нет. Просто уйди, пожалуйста.
– шепчет Мелани, натягивая одеяло до самого носа. Я киваю и, поднявшись на ноги, ухожу в гостиную. Из комнаты доносятся всхлипы, поэтому, чтобы заглушить эти звуки, я включаю телевизор и делаю звук громче.

Глупая.

Я закатываю глаза, бездумно пялясь на какую-то очередную красотку, рекламирующую кухонный комбайн.

Боже, какая же она глупая. И эта девица, и Мел.

Знаете, будь я чуть более мягкосердечной, то не отставала бы от Мел ни на шаг, жалела бы её, гладила по голове и шептала всякую ободряющую хрень. Хотя ладно, буду откровенной - это я тоже делаю. Моё сердце временами обливается кровью, но злости куда больше, чем сожаления. Видимо, поэтому я и сижу здесь, а не с ней, не реагируя на её настойчивые просьбы уйти.

– Глу-упая.
– хмыкаю я.

***

По истечению пары недель мы с Мел собираем вещи и, подгоняемые настойчивой мыслью о том, что пора бы и отдохнуть, направляемся на Эпсилон, остров на юге. На сегодняшнее время там необычайно красиво и тепло, и Мел это расслабляет.

Но я никак не могу расслабиться.

Воспоминания ещё слишком свежие, и несмотря на то, что Мел теперь спокойна и умиротворена, я знаю, что она тоже думает о произошедшем. Думает о своей ломке, о слезах и боли, а мой уставший вид лишний раз напоминает ей о произошедшем кошмаре.

Ох, если бы это была наша единственная проблема...

За нами по пятам следуют люди некого Джерарда. Это не может не напрягать, но Мел, кажется, как-то параллельно. Ей теперь всё равно что с нами будет.

Ей, может, и всё равно, но мне-то не плевать.

Что уж здесь поделать, придется разбираться со всем самой.

Мы отдыхаем на пляже, ходим в кафе, светим только поддельными паспортами, но однажды вместо официантов нас встречают люди в балаклавах. Я обвожу помещение ресторана взглядом.