Я пас в СССР!
Шрифт:
— Да не вырвется он! — Успокоил всех Васька. — Я грамотно зафиксировал, даже если как этот окажется, американский оборотень в Лондоне, и тогда не вырвется!
— Вы чо, мудилы, видик в Челябе купили? — Сам я вырваться не мог, да, но вот у меня вырвалось. — Вам бы с деньгами тихо сидеть и не отсвечивать, а вы и машину взяли, и синтезатор, и вот видик теперь. Как там с самоубийством Панкратихи, главное, в расследовании на самих себя не выйти, да?! Морализаторы, мля, скрутили пацана, родственнички хуевы!
— А я говорил, что дело темное! — Торжествующее воскликнул Андрей. —
— Давай, Ванька, колись по хорошему! — С другой стороны подступился дядя Паша. — Тебя как током шибануло, как подменили! Ну и племянник всё-таки, сами хотим разобраться, по свойственному! Не в дурку же или на опыты тебя сдавать, родная кровь, сами промеж себя порешаем, что с тобой делать…
Порешают они, блядь! Как бы в результате этого решения меня в этот самый брезент ещё крепче не замотали, да каменюк несколько добавив. Там как раз выше по течению омут у чертова камня глубочайший, с полкилометра будет, на мотоцикле несколько минут доехать. Попал, попаданец, подвела самоуверенность, недооценил окружающих! Надо как-то аккуратней объясниться, вон они какие нервные, тут и помимо омута хватает карстовых провалов…
— Ванька я, Ванька! Мрази ебаные! Развяжите!
— Сейчас, шнурки поглажу и развяжу! — С готовностью отозвался Андрей, юморист, так давно никто не шутит. — Давай по порядку, а не то про то, что ты Ванька, будешь главврачу объясняться, в психоневрологическом диспансере!
— Покайся, Ванька, как на духу! — Принялся ласково увещевать дядя Паша. — Нам, думаешь, не страшно?! Ты же вон, с Шуркой живешь и с Нинкой, а вдруг у тебя чего там перемкнет? Не таись, колись, что с тобой происходит! Не бьётся твоё поведение с манерами пацана сопливого, такое иной раз проскальзывает, что оторопь берёт! Я тебе отвечаю, что все по справедливости и совести решим. Поэтому и сами подступились!
Страшно им, надо полагать! А мне вот весело, особенно когда связали и в кокон запеленали! Ещё и два мента, такие в силу специфики — фальшь на глаз отличают от правды. Запеленали, демоны! Свободу попаданцам!
— Вы каких фильмов с видиком взяли, там нет такого, «назад в будущее» называется? — Как не оттягивай процесс признания, а на диалог идти придется, я в конце концов, проголодался зверски. Надеюсь, до моей ликвидации дело не дойдет…
— Не, такого не было… — Немного растерянно отзывается Васька. — «Зловещие мертвецы» взяли, с Бруслаем два фильма, «Рэмбо», про ветерана вроде нас и ещё всякое, тебе по сроку службы не положенное…
— Чо мне там не положено? — Срываюсь я в ерничанье. — Даст ис фантистиш с волосатыми пездами? Так это прошлый век такая порнуха и на любителя! Ладно, эту то ведь смотрели, Алису Селезнёву, которая из прекрасного далека?
Через полчаса меня развязали, сидим возле костра, хлебаем уху из наловленной ещё вчера парнями рыбы и разговариваем. Мужики историю о том, что в тело и сознание Ваньки попало сознание взрослого из двадцать четвертого года будущего века — приняли без сомнений, даже переглянусь
Напряжение и настороженность исчезла, убедившись, что я не намереваюсь восстать среди ночи и перебить семью топором — родственники и Васька успокоились. А разговор превратился в жадные расспросы с их стороны, аж язык устал отвечать. От пережитого стресса и справедливого опасения, что менты нескладность в повествовании почувствуют — не скрывая режу правду-матку, как оно есть. Васька записывает ФИО и данные моего прежнего тела: «Проверим, Вань, вдруг шизофрения у тебя просто, нас учили фактам доверять и проверять!» Накидываю им о моем прошлом то, что легко проверить, вроде вех биографии родителей, ну что помню.
К вечеру уже я успокоился, приняв как данность то, что убивать и сдавать на опыты меня не намереваются. А вот мужики в перманентом ахуе от будущего, про которое я им, пусть и изрядно сумбурно — рассказываю. Достали самогонку, я тоже потребовал себе стопку, дяде Паше предъявив:
— Вот тебе сколько лет сейчас? Тридцать восемь? А мне сорок шесть почти, могло осенью быть! И чалился я тоже, пусть и в двадцать первом веке! И вообще, вас трамваем убивало когда-нибудь!? Ещё и вы, упыри, связали меня сегодня, аж трисет, блядь, до сих пор!
Правда, возможности своего организма я переоценил, поэтому дядя Паша под вечер стадо угоняет один. Блюю за шалашом, слышу его голос:
— Сестре скажу, что с вами рыбачить остался. Вы ему не наливайте только больше!
Вот я как чувствовал, когда решил в этом времени вести здоровый образ жизни! Спал, если потерю сознания, вызванную алкогольной интоксикацией, можно назвать сном — беспокойно. То и дело просыпался в шалаше, с трудом осознавая, кто я и где, а от незатухающего костра чуть ли не до утра доносились односложные реплики:
— Вот нихуя себе!
— Да ну нахуй!
Глава 21
Приход табуна в лагерь у реки — мы все благополучно проспали. Андрей с Васей угомонились только под утро, так что даже блеяние баранов и мычание коров не вырвало всех нас из сладких объятий Морфея. Меня разбудили холодные и влажные носы вездесущих философов, которыми они, на правах старых знакомых — тыкались мне в лицо. Волей неволей пришлось подниматься, пока не облизали, у них это заместо здрасте. А милиционеров поднял командный рык дяди Паши:
— Отряд, паадъем! На оправку и зарядку! Спать сюда что-ли приехали?
Ух, как бодрит весенняя водичка! Поднялись повыше по берегу, чтоб не среди стада плескаться, и тем более не ниже него по течению, умылись, раздевшись до пояса. А я ещё и зубы почистил, зубная щетка и тюбик с пастой — теперь всегда мои неизменные спутники, после каждого приема пищи полирую бивни. Больше, чем очутиться в застенках Лубянки — боюсь визита к стоматологам нынешним, тьфу три раза! А от разведенного костра уже доносился манящий запах кофе. Дядя Паша, ловко управляясь с котелком, в котором варил кофе на всех — с интересом полюбопытствовал: