Я переиграю тебя
Шрифт:
– Всем приветики! – расправив плечи, громко и звучно здороваюсь со всеми присутствующими голосом безмозглой фифы, и лопаю пузырь. – Не хотела вам мешать, но у меня случилась настоящая трагедия – я до невозможности соскучилась по своему сладкому пирожочку, – досадно выпячиваю губу, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос от ошалевших лиц мужчин.
Все солидные дядьки вскинули брови и округлили глаза так, что они вот-вот вывалятся из орбит. Один из них побледнел, другой покраснел, а третий – самый молодой и ближе всех сидящий к Титову – прикрыл рот рукой, явно тоже
Один лишь «сладкий пирожочек» абсолютно не изменился в лице. Ни после медленной оценки моего прикида, ни после моей реплики. Так и сидит с нейтральным выражением лица, разглядывая меня пронзительным голубым взглядом. От него дрожь пробегает по нервам. Особенно когда Титов наконец произносит:
– Мы закончим с минуты на минуту. Подожди меня в гостиной. Я скоро приду.
Его обалденный, мать его, голос вроде бы звучит спокойно, но от моего внимания не ускользают ледяные ноты, поднимающие дыбом все волоски на коже. Однако зародившаяся во мне капелька страха не остановит меня от продолжения спектакля.
– Нет, сладкий мой. Больше не могу ждать. Хочу к тебе, иначе умру, – елейно отвечаю я. Походкой от бедра добираюсь до Титова и плюхаюсь ему на колени.
Он напрягается от столь неожиданного контакта. Как, впрочем, и я, ведь не ожидала, что на ощупь он будет таким твёрдым и… приятным. Последнюю мысль призываю себя уничтожить, как и не заострять внимание на вкусном аромате его парфюма и до безобразия красивых чертах лица. И, нужно сказать, это даётся мне легко. Красавчиков я видела много. Солидных «Королей» этого острова – тоже. Ни симпатичная мордашка, ни аура власти и опасности уже давно не способны заставить меня растаять перед мужиком или испугаться его.
– Ты такой плохой мальчик, пирожочек. Нельзя же оставлять меня одну так надолго.
Продолжая играть свою тупую роль, с лучезарной улыбкой обнимаю Титова за шею и смачно целую в щёку, оставляя на коже ярко-розовый след от помады. Она в тон моим малиновым сапогам. Идеально!
– Ммм… Какой ты у меня вкусненький. Так и хочется сожрать и всего облизать.
Что и я делаю уже в следующий момент. Ощущая на себе пристальные взгляды мужчин, начинаю лизать щёку Титова, как радостная собачонка. Всю правую сторону его лица обслюнявливаю, а он какого-то чёрта даже ни разу не дёргается. Ничего не говорит. И не морщится ни от моих слюней, ни от моего прекрасного запаха. Чего нельзя сказать про его собеседников. Они пусть и стараются скрыть свои эмоции, но их холёные, ошарашенные физиономии выдают неприязнь ко мне без всяких слов.
– Чего? Вам что-то не нравится? – переведя взгляд на притихших мужчин, грубовато интересуюсь я.
Все молчат, и я прищуриваюсь.
– А-а-а… Или вы тоже так хотите?
Снова молчание, которое я решаю воспринять как согласие.
– Ну… Пардон, ребята. За этим не ко мне. Я уже занятая леди. Почти что замужняя. Попросите своих жён или любовниц так отлизать. Хотя… Если мой пирожочек разрешит, то я…
– На сегодня встреча закончена. Договорим завтра в офисе на общем собрании, – наконец подаёт голос Титов, обрубая меня на полуслове.
Я слегка вздрагиваю от его стального тона, а мужчины без каких-либо вопросов кивают и встают с кресел.
Они точно его партнёры, а не сотрудники? Откуда такая молчаливая покорность? Я ожидала хоть каких-то комментариев или осуждающих взглядов в сторону Титова, но нет. Ничего подобного.
Все трое складывают документы в свои кейсы и вскоре покидают кабинет, учтиво попрощавшись с нами обоими.
Это как понимать?! Не знаю. Но ладно. Моей целью было вовсе не их разозлить, а Титова. И я уверена, что сейчас, когда мы остались одни, он по полной программе проявит своё негодование за мою наглость и дурное поведение.
Стоит дверям за мужчинами закрыться, как я вскакиваю с коленей Дмитрия и поворачиваюсь к нему передом, тут же встречаясь с его каменным выражением лица. Недобрый взгляд прищурен, скулы заострены, а губы сильно сжаты в ровную полоску. Красота! Про резкий накал температуры в комнате вообще молчу. Мужчин в помещении стало меньше, а уровень тестостерона ощутимо подскочил вслед за давящей энергетикой Титова.
Наверное, я поторопилась с заявлением о том, что давно привыкла к властным дядькам. Титову всё-таки удаётся заставить моё сердце стучать быстрее от отголосков страха. Теперь мне требуется прилагать усилия, чтобы не стушеваться, пока мы цепко смотрим друг другу в глаза. Его холодные осколки морозят меня до самого нутра, немыслимым образом умудряясь обжигать кожу снаружи.
Океан. Северный Ледовитый.
Завораживающий и до безумия красивый на поверхности, как и вся его внешность, но что скрывается на самом дне? На этот вопрос мне совсем не хочется узнавать ответ. Да оно мне и не нужно.
– Это было маленькое превью того, что тебя ждёт в браке со мной. Жаль, ты пресёк меня на старте. Я ведь только начала разогреваться, – выдаю я и надуваю большой пузырь. Он лопается, нарушая напряжённую тишину, а Титов так и продолжает смотреть на меня, вальяжно откинувшись в кресле.
Плавно скользит взглядом сверху вниз и обратно, вынуждая меня ощущать себя как под рентгеном и нетерпеливо ждать, когда же наконец последуют его крики, возмущения или даже угрозы. В общем, всё то, что я обычно выслушиваю от Влада. И судя по тому, как челюсть Титова сильнее напрягается, я с секунды на секунду получу желаемое. Даже уже готовлюсь вот-вот улыбнуться от уха до уха, ощутив на себе гнев женишка, однако…
Ещё несколько секунд томительного ожидания, и я понимаю, что лицо Титова было столь напряжённым не из-за гнева, чёрт бы его побрал. В следующий миг пространство кабинета наполняет раскатистый смех Дмитрия.
Да-да, он начинает так громко и неудержимо хохотать, что в первый момент мне кажется, будто меня глючит. Ведь не каждый день увидишь, как серьёзный, взрослый мужчина, которого ты планировала разозлить, смеётся, словно озорной мальчишка.
Какого лешего происходит? Где злость? Где негодование? Для кого я тут старалась и наряжалась?
– Чего ты ржёшь? – уперев руки в бока, цежу я, однако ответа так и не получаю.
Но это логично. Как тут ответить, если смех лишает способности говорить?