Я пишу – значит, я живу
Шрифт:
Ты поймёшь, что обладаешь многим.
Добавь немного мягкости к другим,
Ведь жёсткости никто не любит.
Любви добавь к свои родным,
И тебя заново полюбят!
Добавь терпения немного,
Чтоб жизнь спокойнее была.
И станет лёгкая дорога
Не такой, какой была!
Детство
Извините! Вы не подскажете, как вернуться в детство?
Где по воскресеньям утром было не до сна,
Смотреть «Дисней» было так интересно,
А тетрис в моде будто был ещё вчера!
Не
Беззаботно прыгать с гаражей,
Жевать жвачку бабл-гам.
За двойку от мамы получать люлей!
Как мне вновь также весело смеяться?
И по пустякам больше не грустить?
Как снова искренне влюбляться?
И быть может, главное – всё это ценить!
Почему мы в детстве так хотели повзрослеть?
А сейчас хотя бы на один день вернуться!
Как многое можно было бы успеть
И тем, кого рядом уже нет, улыбнуться!
Витольда Гагарина
Родилась в 1947 году на Урале. Выпустила четыре авторских сборника стихов и прозы:
«Наболевшее»;
«У судьбы на пороге»;
«На тропе судьбы»;
«Жизненные искры».
Имеет дипломы номинанта девяти поэтических конкурсов, печатаясь в альманахах РСП. Награждена восемью серебряными юбилейными медалями и орденом Святой Анны.
Публиковала подборки стихов в сериях семи проектов, участвовала в международных литературных конференциях: «РосКон-19», «АЭЛИТА-19» и печаталась в сборниках по их итогам. Является членом ОО «Ассоциация писателей Северного Казахстана», Интернационального Союза писателей, Академии российской литературы. Координатор по Республике Казахстан от ИСП.
В тёмном окне четвёртого этажа уже давно стояла женщина. Ей был виден кусочек городской площади, на которой была установлена большая ёлка, блиставшая разноцветными огнями, а рядом резвилась на горках и качелях стайка ребятишек с папами и мамами. Сегодня она впервые наряжала ёлочку для долгожданного маленького внука, родившегося прошлой зимой. «Ну, а кому же, если не мне», – подумала она. А какие теперь славные украшения делают! Не то, что в её послевоенном детстве, когда большинство из них дети раскрашивали и клеили сами.
И вспомнился вдруг из далёкого детства случай, связанный с ёлкой. Было это, кажется, в 1958-м году… Она будто снова оказалась в том лесу, окутанном подкравшейся темнотой. Длинные чёрные тени от редких деревьев отпечатались на белом снегу, отчего лес казался густым и зловещим. Хорошо, что луна большая. Обессилевшая от страха и усталости девчушка упрямо пробивалась через глубокие сугробы и тащила за собой небольшую ёлку. Она была вынуждена часто отдыхать. Вот если б на лыжах – было бы намного легче! Но у девочки своих лыж не было, а широкие охотничьи лыжи, подбитые мехом, оставшиеся ещё от деда-лесника, отец запрещал брать. Да и валенки на ней выше колен, мамины, надетые специально, чтобы в них ловко спрятать пилу-ножовку. Это чтобы никто из домашних не догадался, куда она пошла. Теперь-то родители, наверное,
Каждый год, за недельку до праздника отец собирался в лес. Шёл на дедовских лыжах, с топориком за поясом, с ружьём и котомкой за плечами. Дети его терпеливо ждали, часто выглядывая в окно. Но нынче у отца было много работы в гараже, где он работал механиком, так что не до ёлки ему сейчас. А ей ведь уже почти двенадцать лет, и что такого, что она не мальчишка?! Она тоже может сходить за ёлкой в лес, тем более что он совсем рядом, за огородами. И правда, их улица была последней в посёлке, примостившемся у подножия уральского горного хребта, вдоль дороги на дальний рудник, где добывали железную руду.
Девочка снова остановилась, чтобы вытряхнуть снег из валенок. Ведь она же не виновата, что зимой темнеет так быстро, а утром она была в школе на репетиции. Задержалась в лесу, потому что долго выбирала ёлку. Это они в снегу стоят такие красивые, а когда стряхнёшь его – одна кривая, другая однобокая. Вот кое-как выбрала эту. Да ещё и ножовку потеряла в глубоком снегу. Как теперь отцу об этом сказать? Он всё равно узнает и накажет. Но вина и усталость ей казались не такими уж значительными перед предстоящей радостью младших детей, ждущих ёлку. Девочка с трудом перевалилась с ношей через свой забор и долго ползла по огороду, уже не вытряхивая валенок, видя перед собой свет родного окна и не смея подать голос. Какой же длинный огород! Добравшись до калитки, осторожно прокралась во двор и отдышалась. Потом спрятала ёлку за веранду, разделась, чтобы поправить платок и растрёпанные волосы, очистить одежду и обувь от снега. Разгорячённая трудной работой, она не чувствовала холода.
Наконец, тяжело вздохнув, вошла в дом. Отца было не слышно. Видно, устав, заснул после ужина на диване. Мать укладывала спать младших детей. Девчоночка тихонько пробралась на печь, чтобы разложить там для просушки мокрую одежду, но, притулившись к тёплой стенке печи, мгновенно уснула.
Утром она проснулась от радостных возгласов малышей. Отогнув край печной занавески, увидела, что отец вносит в избу её ёлочку, уже вставленную в крестовину. Бесшумно спустившись с печи, старшая дочь предстала перед родителями с виновато опущенной головой. Они молча переглянулись. Мать, тяжело вздохнув, предложила детям приготовить игрушки для ёлки, пока она оттаивает. Детвора засуетилась в предвкушении разбора стеклянных игрушек, поиграть которыми позволялось только раз в году. Девочка, почувствовав, что прощена, забыв свой вечерний страх и риск, радостно присоединилась к малышам.
Прошло много лет, но принцип так и остался в её жизни, доставляя и радости, и неприятности девочке, девушке, женщине, а теперь бабушке. Но это её принцип – «КТО, ЕСЛИ НЕ Я»…
Сенокосная пора
Упаду лицом в поляну, в свежескошенный газон, –
где ты, детство моё славное? Унеслось, как дивный сон…
А земля парная дышит мне теплом навстречу, в нос…
Только мать с отцом не слышат мои мысли про покос…
Как подростком несмышлёным им помощницей была —