Я почти счастливая

Лис Шарлотта

Любовь – это дар. Любовь проверяется уровнем эмоциональной зрелости. Недаром говорят: не произноси никогда этих слов, если не уверен, что не сможешь когда-либо сказать обратного… И для кого же секрет, что любовь и боль идут под руку? Да и с чем в жизни боль не идет рядом? При этом саму жизнь покидают лишь слабаки, а любовь бросают всегда в первую очередь… И сейчас это вообще мода, да ты посмотри, что творится: разводы, расходы – это наша действительность… Этот мир словно подошёл к своему концу… Депрессии опустошили души людей… Сколько видела я детских еще глаз, а в них злость, злость…

У нас в школе одна учительница говорит: «Мы все свои разборки с мужем скрываем от детей…» «Господи, – думаю я. – Какая сентиментальность… Да попробовали бы ваши дети 8–9 лет отроду не спать ночей, стоять за дверью родительской комнаты

и в самые жуткие моменты залетать туда, хватать здорового отца за руки и орать, визжать, сходить с ума и понимать, что сил не хватит остановить его, если решится мать убить! Да попробовали бы они после этого сохранить в душе надежду на любовь…»

Я часто повторяла себе: «У меня в семье не будет так страшно, как у некоторых!» И так с 7 лет я мечтала о муже, но годы шли, а я не вырастала… К 15 годам я переключилась на учебу… За учебой я укрывалась от всех семейных проблем… Плюс от начавшейся женской боли укрывалась. Да, я сказала тогда, что тебя забуду быстрее, чем аспирантуру! Я просто рассердилась… Я сказала не подумавши, как это бывает со многими, с каждым из нас… А чем еще жить было, если хотела мужа и вроде, наконец, выросла, а тебе один говорит: «Ты не годишься в жены…», второй: «Ты не годишься в матери…»

И с детских лет мне нет равных по делу утешения других… С тех пор я даже люблю этим заниматься… С тех пор я утирала слезы всем и всегда… Детям, учителям, друзьям… С тех пор я бесконечная «жилетка»… Сколько было малышей в «МИШКЕ», которые прошли через мои руки, которые в итоге стали спокойнее… Но с тех самых начальных 90-х годов НИКТО даже не пытается успокоить меня… Как оно было тогда, когда надо было успокаивать маму, а меня – некому, так и до сих пор… Многие люди издеваются над моими слезами, многие шарахаются… У меня даже критерий такой: смогут успокоить меня – настоящие друзья, не смогут – грош им цена… Я же истерик. И мало того, что это может быть врождённым, так я еще напуганная позже… Не всем приходилось разнимать дерущихся родителей…

Был такой случай: на первом курсе мне не поставили автомат по зарубежной литературе, а должны были по баллам – я уже даже к экзамену не готовилась – и вдруг меня не назвали. Я ужасно ревела. А тогда праздник был, под новый год. И всех освобожденных от экзамена называли торжественно со сцены… И все уже расходились… А я плачу… И слышу – все говорят: «О, ноет, автомат ей не поставили…» Катя ушла со всеми, говорит: «Сил моих нет успокаивать эту истеричку!» А Энджи повесилась мне на шею… Мне-то казалось, что весь мир против… И поэтому отталкиваю ее грубо, никто не нужен мне, я гордая… Она бросается снова на шею, обхватывает крепче… Я снова толкаюсь, она не отступает… А в третий раз оттолкнуть нет сил… Обнимаю ее. И остаемся мы одни… Потом к преподавателю идем… «Я вас не назвала? – говорит она недоуменно. – Вот же вы у меня в списке, вы же лучше всех семестр отработали…» А потом мне много чего обидного пришлось снести от Энджи: её ревность, её обиды, её зависть, много всяких слов – я была между ней и тобой, как меж двух огней… И было у меня много поводов распрощаться с ней… Но она до сих пор со мной. И до сих пор она не сказала мне: «Не ной!» – когда я завожу об одном по тысячному кругу…

… И вот я хотела уйти от тебя. Чтоб не закритиковал ты меня до смерти… И вдруг слышу: «Не уходи, я прошу тебя, не уходи…» И мир переворачивается, небо внизу, дорога наверху, наверное, в рай… Только шаг сделать и уйти – и так будет лучше… И проявить этакое мужество… Но нет воли ногам… Ноги идут назад… Куда мне идти, боже мой! Куда идти от таких слов! Как жить, уйдя от таких слов… Меркнут все ссоры, меркнут все твои слова… Это ведь только слова… Это просто какие-то глупые поступки! Сегодня они есть, а завтра, может, уже и нет. А я, я могу сейчас из-за ерунды небо голубое затоптать, оказавшееся под моими ногами! Так куда можно идти! И рвется из сердца любовь, заплеванная… И смывает все свои раны… Потому что она, оказывается, нужна…

Но и эти твои слова оказались лишь словами… Потом ты меня даже упрекнул: «Ты, наверное, пожалела меня…» Не знаю. Только когда я влюбилась в певца Мигеля в 1999 году, я полгода повторяла: «Мне его жалко…» Я даже сама не понимала, а по какому поводу его жалеть-то… Так уж… Я всегда жалела тех, кого люблю, и любила тех, кого жалела…

«В селах Рязанщины, в села Смоленщины слово ЛЮБЛЮ неизвестно для женщины, там преданно любя, женщина скажет: ЖАЛЕЮ ТЕБЯ…»

А потом муж отметил: «Ну нет у меня дара жалеть, успокаивать…» К чему это привело? А я перестала перед ним плакать. Вообще. И о проблемах не стала говорить. А потом доверие к нему ушло. Говорить стало не о чем. Пришло тупое ощущение: «А что толку?» Вот в тебя, кажется, я верила до последнего; до последнего и плакала перед тобой… Хотя почему «верила»? Верю до сих пор. Не было у меня другого мужчины, кому бы я так страстно хотела выкладывать, что у меня на душе. Мне кажется, что в тот момент, как читаешь мое письмо, груз уже уплывает с моих плеч… И уже какой там – шестой, седьмой? – год не представлю, как могу и смогу без тебя жить…

И все-таки я оптимист больше всех вас, вместе взятых… Если бы он тогда изменился, внял моим просьбам… Я бы не припоминала ему этого момента… А! Опять гордость: «Я такой – такой и буду…» Эх, надо было бросить его самой… Бесполезно. Сам, безжалостный, он на жалость давил прекрасно… Начну его пробирать за всё – усядется, голову повесит, слезу пустит… и прошепчет: «Ты меня бросаешь…» И тут я к нему подсяду, его обниму, разом прощу и скажу: «Да нет! С чего ты взял! Не бросаю! Не брошу!» Сижу и сама себе верю…

Но все ваши угасающие чувства – и его, и твои – я перечувствовала… Когда он полгода попросту исчезал, не отвечал на звонки, не звонил сам – тогда внутри стала такая пустота. Искала его, найти не могла, сестре его звонила, говорю: «Настя, его надо искать!» А она мне: «Джан, ты мне надоела. Бросила бы его давно – и дело с концом!» А потом утром вдруг написала мне: «Джоана! Сотри мой номер и больше не пиши!» Я ей отвечаю: « Я тебе не в поклонники набиваюсь, а просто хотела узнать информацию…» Думаю: «О народ! Что ты, что брат твой!»

Сама она в то время жила с Витей, и однажды он её бросал, так она сразу брату звонить, чтоб он её поселил. Сергей тогда сам рассердился: «Только Насти нам тут и не хватало!» Но Витька опомнился, и от Насти мы избавились. От неё житья нет! Я на это дело насмотрелась еще на Саду Кирова, где они всем шалманом жили. Настя ко всему цеплялась. Начнет брат, к примеру, резать что-нибудь на кухне, она рядом стоит, критикует неласково! И по каждой мелочи так! А что они потом с нами делали, когда мы в Академгородке жили… Родители однажды деньги прислали, чтоб они с Настей поделили. А он же работает – и вроде он ей позвонил, сказал, что привезёт, допустим, в субботу. И тут этот Витя звонит … мне и говорит: «Это ты с Серегой живешь? Ты передай, что я ему морду разобью, если не вспомнит, что он Насте денег должен!» Я тогда говорю: «Попробуй только!! Раз сказал, что привезёт, значит, привезёт!» С голоду, что ли, умерли? Этому Витьке под 30 лет! Я потом мужу сказала: «Сам езди к сестре, я не поеду…» Он отвечает: «Они извинились передо мной, ладно». «Зато, – говорю, – передо мной не извинились!»

Ну да что там – это я отвлеклась…

Искала я Сержио Романи месяца четыре, он от меня словно специально прятался… И не было уже под конец любви, ну ни грамма. Самой было странно. Неужели я разлюбила первый раз в жизни? И так у нас проблемы, так ещё и я разлюбила… Давай думать, почему так, да что теперь делать… А потом он вышел из небытия… А во мне все угасло… Реально скучно, видеться не хочу, газеты не пишутся, вдохновения нет… Говорить неохота. А потом в Болгарию уехала. Потом приехала. Потом он меня обнял. И смотрю я – люблю натурально! Хочу назад и по новой. Человек родной практически. Что ещё для счастья надо? А потом он заскучал опять: «Все, я остыл, больше никогда не смогу…» Я говорю: «Да у меня это было! Надо встряхнуться, давай я помогу, давай в отпуск поедем, давай новыми делами займемся…» Он, кстати, о моем угасании только впоследствии узнал, когда я уже самостоятельно справилась… А тут он мне говорит: «Нет, я никогда не смогу…» Знакомые какие слова… А что он мне говорил-то до этого! «Второго, как я, нет! Я могу ждать тебя всю жизнь. Ты ещё первая уйдешь!» И тогда-то я подумала: «Как заманчиво звучит – а правда ли это? У тебя два пути – или как Серж Т. в итоге поступить, или выполнить это своё обещание. Подождём до двух с половиной лет. Не уйдешь – значит, правду говоришь. Уйдешь – значит, ты – как он. А то, что простила ему, тебе не прошу никогда!» Вот такой дала зарок. А как исполнилось нашим отношениям 2,5 года – он и вышел из них! Смешно? Грустно?