Я помню
Шрифт:
– Ой, я заснула, - смутившись, быстро стала надевать обувь. – Мы уже приехали? – спросила я.
– Да, - ты как-то странно смотрел на меня, словно собирался сказать что-то, но не решался.
Только сейчас до меня дошло, что мы стоим около подъезда обычного дома. Ты не привёз меня на вокзал.
– Но… куда вы меня привезли? – признаться, я совсем не испугалась.
Просто нужно же было что-то спросить.
– Тсс, - не волнуйтесь… Ну куда вы поедет в моём свитере? – твои глаза опять смеялись. – И потом, у меня есть правило: маленьких мокрых котят и попавших под дождь Принцесс всегда
– Дементий, вы … это как-то неудобно, - пробормотала я.
Сама же подумала: «Неужели он многих девушек приводит к себе?».
Будто прочитав мои мысли, ты ответил, улыбаясь:
– Успокойтесь, до вас были только котята. Вы - первая Принцесса и единственная. Идёмте.
Когда мы вышли из машины, ты сразу взял меня за руку, будто боялся, что я могу убежать. Твоя ладонь, жесткая, с немного загрубевшей кожей, так уютно держала меня, что я даже была немного разочарована, кода мы подошли к двери твоей квартиры, и ты выпустил мою руку.
Едва мы вошли, навстречу откуда-то выпрыгнул огромный рыжий кот.
– Познакомьтесь, Принцесса, это тот самый котёнок, - ты улыбнулся. – Да, понимаю, верится с трудом. Но видели бы вы, какое это было микроскопическое и несчастное создание, сидевшее в нашем дворе. Кстати, его зовут Семён Семёныч.
Кот дал мне потрепать его за ухом. Ты вновь взял меня за руку, как ребёнка, и провёл в комнату.
– Вам надо принять ванну, - сказал ты.
– Полотенца найдёте там, а халат… - ты задумался и решил: - Халат наденете мой. Конечно, я подозреваю что утонете в нём, как и в этом свитере, но это всё-таки лучше, чем кутаться в плед.
– Но… это как-то… давайте я просто посижу, сарафан обсохнет, и я пойду, - краснея, пролепетала я.
– Не возражайте! – ты комично сдвинул брови, изобразив, что сердишься.
Но твои глаза… Они смеялись. И возражать мне расхотелось.
Когда я вышла из ванны, ты позвал пить чай. Мы сидели на кухне, ты рассказывал мне про Семён Семёныча, я слушала, иногда весело смеялась. Мне было хорошо. А потом ты сказал, что спальня в моём распоряжении, а сам ты ляжешь на диване в зале.
Когда я осталась одна в комнате, мне вдруг стало грустно… У меня так бывает: накатывает безотчётная грусть и обволакивает своей тонкой паутинкой. Хочется спрятаться от неё, но спрятаться некуда. «Зачем я тут? – вдруг подумала я. – Его глаза… Весь он такой родной, заботливый… Он никогда не будет моим… И надо бежать, пока я окончательно не вросла в него». Сдерживая слёзы, я скинула твой халат и натянула влажный сарафан. Стараясь не вызвать шума, вышла из спальни и прокралась к входной двери. Я застёгивала ремешок на босоножке, предо мной вырос ты.
– Ну, и куда ты хочешь уйти ночью в мокром сарафане? – ты стоял, скрестив на груди руки, прислонившись к дверному косяку.
Я сразу заметила это твоё «ты», обращённое ко мне.
Ты был в свободных домашних брюках из трикотажа и без рубашки. Твоя обнажённая грудь с кудрявящимися золотистыми волосками притягивала мой взгляд. Мне хотелось подойти к тебе и приложить к ней ладонь.
– Я … мне надо уйти… - пролепетала я, - сама вдруг осознав, что мой голос дрожит, в нём чувствуются подступившие слёзы, и я вовсе не хочу уходить.
Это было странное состояние: я сердилась на себя, на свою нерасторопность – не успела уйти! – а ещё мне было стыдно тех желаний, которые ты будил во мне. И вдруг я почувствовала, что по моим щекам катятся слёзы. Ты шагнул ко мне и опустил свои руки мне на плечи.
– Принцесса, что такое? – встревоженно спросил ты, заглядывая мне в глаза. – Почему ты плачешь?
Моим единственным ответом было шмыганье носом. Но я не отвела взгляд. Твои глаза меня притягивали. Это как смотреть в звёздное августовское небо. В ясные сумерки звёзды видятся такими близкими, что кажется, будто их можно потрогать. И огонь их такой ласковый, совсем не обжигающий, а, скорее, тёплый и мягкий. Вот такими же мне казались твои глаза.
Вдруг ты стал мелкими поцелуями собирать мои слёзы. Сжав ладонями моё мокрое лицо, ты с какой-то непонятной мне жадностью пил слезинки с моих щёк. Я закрыла глаза и вдруг ощутила твои губы на моих губах. Сначала прикосновение было невесомым, будто пролетавшая пушинка дотронулась до меня. А потом… В жизни меня целовал только Сашка. Иногда, провожая с лекций, он настойчиво сграбастывал меня, пытаясь опустить свои руки ниже моей талии, и впивался в мой беззащитный рот мокрым поцелуем. При этом он всегда почему-то старался меня укусить. Мне не было приятно, но я почему-то не сопротивлялась. Сама не могу понять почему… Может, мне просто было жаль Сашку, который – я знала это ещё со школы – был в меня влюблён.
Твой поцелуй был иным. Твои губы словно завладели мною. Не только моим ртом, а именно всем моим «я». Ты словно просочился в меня. Твой язык раздвинул мои губы и стал скользить в пространстве моего рта. Я с изумлением услышала свой стон и вдруг поняла, что сейчас упаду: у меня подгибались колени, а по телу пробегали щекотные мурашки, которые заставляли меня дрожать. Через мгновение до меня дошло, что ты несёшь меня куда-то, прижимая к себе и продолжая целовать. Твой язык, проскальзывая по моему нёбу, заставлял пульсировать что-то в моей маленькой щелке между ног.
В тот момент я совсем улетела из этого мира. Где я была? Я была частью тебя. Какой-то промежуток времени я вообще не помнила, что ты делал. Сознание вернулось, когда я поняла, что совершенно обнажённая лежу на постели, а ты смотришь на меня и твои пальцы медленно скользят по моей шее и ниже, то и дело дотрагиваясь до грудей. Полуулыбка была на твоём лице. Ты словно изучал моё тело. А оно… оно дрожью отзывалось на твои прикосновения. Груди словно выросли: мои маленькие холмики налились какой-то неведомой силой. Соски ныли, отвердев и припухнув. Мне хотелось чего-то большего… И ты вдруг склонился над моими грудями и стал ласкать их губами и языком.
Я пыталась сдержать стон, но не смогла.
– Принцесса, милая девочка, - почему-то хриплым голосом произнёс ты, - Как же я долго тебя ждал….
Я тогда не поняла смысла твоего признания. Собственно, я вообще ничего не понимала. Были только твои губы, посасывающие мои груди с какой-то нежной жадностью, твои руки, блуждавшие по мне в поисках чего-то, проникавшие между бёдрами и поглаживающие там, в средоточии моей женственности. Я отдалась на твою волю, как утлая лодочка отдаётся на волю океанских волн.