Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов
Шрифт:
— Гребаный поезд, — Клешня фыркнул. — Ничего, скоро продолжим.
«Гномы»-неписи досыпали руды в полупустую емкость, после чего приспешники сбросили нас на кучу породы и захлопнули крышку. Состав тронулся, унося пленников навстречу малоприятной неизвестности в промерзшем мрачном чреве. Света из бойниц едва хватало, чтобы разглядеть, кто где. Мы сползлись поближе к хвостатому обогревателю, но из-за ошейника тепла демоницы едва хватало, несмотря на все старания. Вашему покорному повезло больше — прислужница просто взгромоздилась мне на колени, а так и без дьявольского огня хорошо. Посмотрев на нас, Рен потупила взор и придвинулась к Бурану — на
— Можем уйти, — сказала суккуба, намекая на разговор тет-а-тет. — Вагон большой.
— Да нет... — волшебница смахнула влагу с ресниц. — Чего уж скрывать? Сем, прости, пожалуйста. Я и не подумала, что ты решил их обмануть...
Мечник вздохнул и несмело положил ладонь на плечо подруги.
— Артур — ты тоже извини. За подозрения и прочие гадости. И спасибо, что выручил.
— Пустяки, — отмахнулся, чувствуя, как бестия поддала жару и скрежетнула зубами. — Своих не бросаю.
— Советую всем отдохнуть, — прислужница потянулась. — В Крепости это вряд ли получится.
— Что нас ждет? — голос Бурана впервые дрогнул от страха, но боялся парень явно не за себя.
— Ничего хорошего, — ответила суккуба и закрыла глаза.
Часа через два рельсы пошли под уклон, а шелест пламени, свист ветра и перезвон десятков кузнечных молотов не смог заглушить и свистящий в амбразурах ветер. Воздух наполнился запахами серы, окалины, шлака и гари — аж в носу засвербело и защипало глаза. И это снаружи, а что внутри творится — и думать не хотелось. Где-то раз в десять минут в монотонный гул врывался столь мощный удар стали о сталь, что дрожь земли передавалась сквозь колеса, подвеску и толщу добытой породы.
Ощущение, будто многотонную болванку, поднятую на высоту пятого этажа, бросали на раскаленную заготовку — сложно представить, какие силы и механизмы управляли кузнечным прессом такой величины. В щели мало что удавалось разглядеть, но нарастающий шум отчетливо рисовал в мыслях громадный промышленный комплекс. Ежесекундно что-то свистело, шуршало, звенело и бахало, а на место субарктическому холоду пришел летний зной.
Состав замер, дождался, пока откроют ворота (сами догадайтесь, какого размера створки, раз способны пропустить такого монстра) и неспешно вкатился в душный полумрак депо. Ни окон, ни бойниц в «погребе» Крепости не было, а темнота разжижалась текущей в бороздках стен лавой и редкими колдовскими кристаллами. Справа протянулся широкий перрон, наполовину заваленный запасными деталями для Каравана — листами обшивки, шестернями, валами и конструкциями упряжи. Отработавшие маршрут бойцы выбрались из рубки на спине мамонта и столпились у края перрона, разминая затекшие конечности и подшучивая над угрюмыми сменщиками, которым предстояли долгие часы тряски в холодной, тесной коробке.
Слева чернела разделенная на секции громадная канава, куда без труда уместился бы весь поезд — по сути, это были те же четыре вагона, закопанные в фундамент по самые борта. В каждом отсеке хранился свой ресурс: руда, уголь, известняк и шлак вперемешку с коксом. Первые три добывали в рудниках, последние — отходы производства, необходимые в дальнейшем процессе выплавки чугуна, из которого и получалась сталь. Из бункеров торчали громадные трубы шнеков — заключенные в них винты Архимеда поднимали породу на любую высоту.
Крышки вагонов отворились, и нас под глумливое хихиканье собравшихся охранников вытащили на перрон. Мигом позже емкости одна за другой опрокинулись и с диким, пронзающим насквозь грохотом опорожнили содержимое в канаву. После подвесные краны вернули их в пригодное для транспортировки положение, но меня уже отвлекли более интересные вещи. Широкая каменная платформа заканчивалась металлической аркой-помостом, переброшенной через пути. Караван не разворачивался, а проходил через Крепость насквозь и шел дальше по кругу. Нас же перевели на небольшой уступ над ресурсной ямой, где ржавела двустворчатая дверь, а перед ней откровенно скучали двое дозорных из числа игроков.
При приближении отряда часовые вскинули кулаки и взялись за вмурованные в блоки адского базальта поворотные колеса. Крутая лестница вывела в просторное помещение, похожее на концертный зал для говнарей и обрыганов, где никто не убирался с момента открытия. Перед высокой сценой, сложенной из тех же блоков, вразнобой стояли круглые железные столики — заблеванные, залитые помоями и промятые от бесконечных ударов кулаками. Из возвышения торчали пять стальных шестов — судя по толщине и скобам кандалов, определенно не для стриптиза, хотя танцевать было кому.
Пол неровным слоем покрывал ковер из объедков и битой посуды, по которому шастали суккубы в истинных обликах. Обнаженные краснокожие бестии разносили напитки и закуски, извивались на столах перед гогочущими приспешниками или прыгали у них на коленях. Демониц, ничуть не стесняясь, приходовали у всех на виду во всех возможных позах, и шум стоял такой, словно включил десяток порнороликов разом.
Люди обжирались, напивались и трахались, исполняя заветные мечты, в реальности подавленные законами, моралью или низким социальным статусом. Я в полной мере осознал масштаб беды лишь после того, как вспомнил, кто и зачем попадал в Иринор. Да, встречались и халявщики, и мошенники, но большинство — с виду приличные и начитанные граждане, любящие литературу и неплохо знающие русский язык. Кто, блин, еще возьмется за корректуру книги?
Вон тот бородатый урод, схвативший пыхтящую под столом суккубу за рога, как за штурвал. Парочка рядом, пользующая бота в два смычка. Заблевавший раздувшееся пузо толстяк с гниющими струпьями на роже. Тощий черт, хлещущий суккубу кнутом с таким остервенением, что на губах выступила пена. Все они в недавнем прошлом — тихие серые мыши, боящиеся слово сказать поперек или выйти на улицу поздним вечером. Они всегда уступают место в очереди. Не спорят с продавцами, когда те обвешивают. Не возвращают бракованные вещи. До последнего тянут, чтобы назвать свою остановку. Дают мелочь и сигарету всем, кто попросят. Терпят шумящих соседей. Трясутся перед любым спором, как перед пожаром. Каждый из них — прилежный работник и законопослушный гражданин, неприметный середнячок, спокойный и неконфликтный. С ипотекой за однушку на двадцать пять лет, любящей женой и озорными детишками.
Но копеечного оклада хватает только на необходимый минимум. Начальник встал поперек горла, а коллеги не дают развиваться. Растолстевшая постаревшая супруга давным-давно не пробуждает никаких чувств, кроме раздражения, свора спиногрызов задолбала ором и беготней, а от вечной рутины хочется залезть или в бутылку, или в петлю. Расправить плечи и взять свое не выйдет — характер и воспитание не то. Бросить семью жалко — попривык уже, да и неправильно это, что соседи/знакомые/сослуживцы скажут? Завести любовницу — боязно, а вдруг шантажировать начнет, да и кто позарится на унылого нищего клерка?