Я посетил сей мир
Шрифт:
А вчера, в самый-то День Победы я весь день гонял на велосипеде, которых здесь множество. Радость требовала физического выражения.
Днем вчера на одном из перекрестков были танцы, танцевали генерал Гарнич и сам Озеров, наш новый командарм (Федор Петрович, 1899-1971. Два ордена Ленина и др.).
Сейчас трудно нам понять все значение нынешних дней. Главное чувство – радость, торжество. Какое ликование в Москве, во всей стране! Как рада и Нина, теперь она ждет меня скоро.
Все гадают: когда будут отпускать, кого в первую очередь.
В такие дни, как сегодня, лучше молчать, все равно не выскажешь всей радости. Но не молчится!
11 мая
Вчера вечером пришел С.А. Шевцов и капитаном Марковым и дали редакторский заказ: написать строк 12-16
И простое сердечное слово Поздравленья отцом сыновей В этот день мы услышали снова,
Дети разных земель и кровей. Его слово нас в битвы водило, В амбразуры бросало сердца И его беспощадную силу Враг сегодня узнал до конца.Позже
О, кто без слез посмотрит ныне На край измученный от ран, На разоренные святыни, На жертвы хищных англичан! Это Байрон о Греции.12 мая
Сегодня в «РВ» мое «Слово Сталина» напечатано. Я только начал было политинформацию, как приходит Шевцов и дает мне 5 экз. газеты: «Напечатали крупным шрифтом, как классика. Как Демьяна Бедного».
Последний выстрел где-то грохнул И хлынула внезапно тишь. Ты от нее с отвычки глохнешь И вдруг от радости молчишь. А ведь какие, друг мой, речи, Казалось, мог бы ты сказать! Столица будет в этот вечер Тебе опять салютовать. То не привал настал короткий Средь утомительных дорог. Сегодня нету оперсводки Советского Информбюра. И воздух чист, синеет небо, На листьях золотая пыль, И зеленеют всходы хлеба… Да, мир сегодня это быль!Потом переписал так:
Где-то выстрел грохнул И внезапно – тишь. С непривычки глохнешь И молчишь. А какие речи Надо бы сказать! Будут в этот вечер Нам салютовать. Не привал короткий Посреди дорог – Нет сегодня сводки Совинформбюро. Голубое небо, Золотится пыль И мечты из небыли Превратились в быль.18 мая
Стихи так и прут из меня в эти дни.
ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
Теперь недолго ждать до встречи. Во сне я вижу тот вокзал, Где в долгожданный летний вечер Опять гляжу тебе в глаза. В них столько радостного свете, Что рядом меркнут свет огней. Хоть в глубине и тлеет где-то Тревога пережитых дней. И в знак того, что все невзгоды Теперь остались позади, И не вернутся больше годы, Тоской щемившие в груди, Я положу на плечи руки, Как это часто снилось мне Все годы долгие разлуки, Что были отданы войне.20 мая
Сегодня в «РВ» напечатано «После победы». Хотя Шевцов и сказал: «Чемоданное настроение»
Сегодня открытие АДКА. Вчера наши комсомолки мыли там полы, принесли цветов. А они, канальи, дали нам всего один билет. Я отдал его Якушевой. Но билет нужен, оказывается, только для буфета, а на концерте могли быть все, и в кино тоже. Ведь ДК рядом с нами. Сейчас там танцы. В нашей комнате слышно музыку…
Сегодня уже второй выходной. Выходной!.. И особенно тоскливо: уж очень все напоминает мирную жизнь. А тут еще от Нины долго нет письма. Последнее написала 9-го и обещала скоро написать еще, и вот нет. Что с ней?
А погода стоит чудесная. Весна в бурном расцвете. Распускается сирень. Я оборудовал неплохую спортплощадку. Еще 9 апреля в каком-то разбитом здании недалеко от Северного вокзала я заметил оборудованный спортзал. Вот туда и съездил на подводе два раза. Привез брусья, козлы, два турника, ядра, гири. Помогали мне немецкие ребята. А теперь есть и два хороших волейбольных мяча. Площадка для волейбола тоже готова уже. А парторг Гончаров ходит за Анькой, как хвост. Смотреть противно.
Оказывается, полковник за моими стихами следит. Был у Швецова разговор с ним обо мне. Ш. хвалил ему меня, а он недоволен, что я не поехал на курсы, думает, что я увильнул.
27 мая, воскресенье
Писать дневник никакой охоты нет. Он превращается в стихотворный. А часто такие сильные чувства овладевают душой, но писать об этом в дневнике трудно.
Например, как много я передумал, перечувствовал, читая выступление товарища Сталина на приеме командующих. С какой теплотой сказал он о нас, русских: «Спасибо ему, русскому народу…»
Стихи пишутся гораздо охотнее, но иногда и стихи заставляю себя писать.
К Швецову захожу частенько, читаю стихи. Когда был последний раз, он завел речь даже о моем «лирическом голосе», о сборнике. Я ему, вероятно, нравлюсь. И он мне определенно нравится – понимающий, умный, чуткий человек.
Демобилизационные разговоры понемногу утихают. Никаких предпосылок. Тревожное чувство вызывает наглость лондонских поляков. Все еще артачатся. Пока не будет решен польский вопрос и обстановка вокруг Триеста, о демобилизации думать нечего.
Мы свято чтим и помним всех, Кто жизнь за родину отдали. Но я хочу сказать о тех, Которым не салютовали. Кто пал в начале дней войны, Не увидав зари победы, На берегах Березины Всей горечи тех дней отведав. Или в предгориях Карпат, Или на западной границе, Где мертвые с живыми в ряд С врагами продолжали биться. Кто даже, может быть, не знал, Свой путь под пулями кончая, Что другом вождь его назвал, Судьбу страны ему вручая. Они, как те, имеют право На память вечную людей, Кто путь войны прошел со славой От первых до последних дней.