Я прав - вы заблуждаетесь
Шрифт:
В определенной степени методы, используемые группами давления, отдают нашими традиционными мыслительными привычками. Достаточно лишь быть против чего-либо — пусть себе другая сторона решает, что следует предпринять. Этим мы возлагаем слишком большие надежды на способность другой стороны мыслить конструктивно.
«За» и «против» политического спора несут в себе слабый конструктивный или творческий заряд. Это потому, что в намерения спора никогда не входит быть конструктивным или творческим. Спор предназначен для того, чтобы выявить истину, а не творить ее. Целью спора может быть противостояние дурной идее или модификация и посредством этого улучшение хорошей идеи. Но в споре никогда не конструируются новые идеи. Так садовые ножницы скорее убирают ветки, чем растят их. Политикам, впрочем, не нужно быть творческими
Мы мастерски овладели анализом. Все учреждения образования — особенно самого высокого уровня (например, Гарвардская бизнес-школа) — делают основной упор на обучение анализу. Разве можно сомневаться, что если мы корректно проанализировали ситуацию или проблему, то результаты анализа определят наши дальнейшие шаги. Эта, казалось бы, очевидная истина является одним из самых крупных заблуждений западного образа мышления.
Стоит вам проанализировать, почему вам вдруг стало некомфортно, и обнаружить, что вы, оказывается, сели на канцелярскую кнопку, вам достаточно убрать ее, и все будет хорошо. Найдите причину и устраните ее. Некоторые проблемы относятся к этому типу. Болезнь вызывается наличием бактерий в организме: убейте их, и наступит исцеление.
Однако в большинстве случаев мы не в состоянии обнаружить причину. Или же мы можем найти причину, но не можем устранить ее, например человеческую жадность. Или же речь может идти о множественных причинах. Что мы делаем в этом случае? Мы анализируем ситуацию еще глубже, а также анализируем анализ других. Много анализа помочь нам все равно не сможет, потому что нужен дизайн в широком смысле слова. Нам необходимо изобрести/сконструировать решение проблемы или способ, как с ней ужиться.
Мы гораздо лучше чувствуем себя с анализом, чем с дизайном, поскольку не уделяли последнему должного внимания. В системе образования мы предполагали, что дизайн необходим в архитектуре, инженерном деле, графике, театре и в мире моды, но не в иных областях, ибо считали, что анализ позволит отыскать истину, а имея истину, легко действовать сообразно ей. Для дизайна же нам требуется конструктивное и творческое мышление, понимание восприятий, ценностей и людей. Именно традиционный упор на анализ, а не на дизайн делает некоторые проблемы (например, наркотики) столь трудными для решения.
Мы всегда опирались на анализ не только в решении проблем, но также видели в нем источник новых идей.
Большинство людей в сфере образования, бизнеса и экономики по-прежнему убеждены, что анализ данных предоставит нам все необходимые идеи. К сожалению, это не так. Разум способен увидеть только то, что он готов увидеть. По этой причине после прорыва в науке мы оглядываемся назад и обнаруживаем, что все доказательства были налицо еще задолго до этого, однако воспринимали мы их через призму старых идей (сдвиг парадигм по Куну). Имеется отчаянная необходимость в работе над идеями или мышлении концепциями, которые Эйнштейн обеспечил в своей области, а Кейнс — в своей. Мы понимаем, что это важно, но довольствуемся тем, что предоставляем это воле случая или гения, поскольку, согласно нашим традиционным представлениям, анализа вполне достаточно.
Как насчет уроков из истории, могущих якобы помочь в осуществлении перемен? В нашей мыслительной культуре уделяется очень много внимания изучению истории, ибо мы находим ее настоящей лабораторией для изучения человеческого поведения в рамках различных систем.
Во времена последнего Ренессанса мыслители продвигались вперед в своих исканиях гораздо быстрее, оглядываясь назад, чем когда смотрели вперед. Это было весьма необычное положение вещей. Мыслители открыли для себя богатейшее наследие греческой, римской и арабской школ мышления. Это было превосходно само по себе и еще прекраснее в противопоставлении с закосневшим мышлением средневекового общества.
Эта аккумулированная мудрость веков могла быть извлечена и использована посредством обретения образованности. Образованность стала важнейшим компонентом интеллектуальной традиции в пору становления последней. Она полностью отвечала потребностям своего времени. Сегодня потребность в образованности гораздо ниже, поскольку мы способны получить намного больше пользы, заглядывая в будущее, нежели в прошлое. Образованность по-прежнему играет немалую роль и в основном призвана оберегать и развивать интеллектуальные ресурсы.
Имеет место чрезмерное увлечение историей. Исторические знания растут, поскольку мы все больше узнаем и поскольку сами ежедневно творим историю. Приятно бывает взять историю «на зубок» нашего нынешнего интеллектуального уровня. История привлекает нас, так как всегда есть возможность отыскать в ней нишу для изучения и всегда есть вознаграждение за проделанную работу—в сравнении с другими отраслями знания, где годы усилий могут не приносить никаких плодов. Привлекательно для ума и то, что здесь имеет место преобладание анализа над дизайном (лишь в России можно переписывать историю, перекраивать ее посредством дизайна). Кроме того, иногда история является удобным прибежищем для ума, который не может достигнуть многого в иных областях.
История действительно играет большую роль. Однако западная мыслительная традиция, установившаяся со времен последнего Ренессанса, уделяет ей явно завышенное внимание. Примерно в двадцать раз внимание, уделяемое нами истории, превышает внимание, уделяемое нами дизайну. А ведь мышление с уклоном в сторону дизайна столь же важно, что и история. Описывать историю не представляет особого труда. По этой причине литературная культура временами кажется культурой «трупов», где давно умершим и прошлому уделяется впечатляющая порция внимания.
Исторически сложилось, что образование в первую очередь всегда заботила передача знаний. Человек получал знания о культурных ценностях от своей семьи и церкви. Он изучал ремесло, работая подручным у своего отца или будучи в подмастерьях у других людей. Назначением образования было передать знания тем, кто мог ими воспользоваться. Знаниям легко обучать, поскольку их можно изложить в книге. Знания также легко подвергнуть проверке.
Достаточно ли обладать знанием? Когда студент оканчивает университет, ему приходится работать в категориях будущего: решения, выбор, альтернативы, планы, инициативы. Даже если бы мы обладали полным знанием прошлого, использование этих знаний на практике в отношении будущей деятельности требует «мышления». К своей базе знаний необходимо присовокупить навыки мышления. Именно для того, чтобы описать эти навыки мышления, я предложил много лет назад термин «опера-ционность». Операционность подразумевает такие вещи, как рассмотрение последствий своих действий, учет относящихся к делу факторов, оценку приоритетов, внимание к интересам других людей, определение целей и так далее. Всему этому можно учить в школе с ранних лет — например, в рамках обучающей программы CoRT [6] . Многие страны мира (США, Канада, Китай, Австралия, Болгария, Малайзия, Венесуэла, Сингапур и другие) в настоящее время находят применение этой программе. Она является обязательным предметом в Венесуэле и используется в лучших школах Китая. В США масштаб ее использования растет, а правительство Сингапура в настоящее время планирует ввести ее в качестве учебного предмета во всех школах — после проведения соответствующего апробирования. Важный момент заключается в том, что мыслительные навыки в рамках операцион-ности очень отличаются от навыков ведения спора и критического мышления. Навыки критического мышления образуют одну часть программы — но всего лишь часть.
6
CoRT (Cognitive Research Trust) — программа из 60 уроков для непосредственного обучения мышлению как школьному предмету. — Прим. авт.
Знаний и умения критически мыслить недостаточно. Обычно людям, занятым в сфере образования, требуется очень длительное время, чтобы это понять. Это отчасти объясняется тем, что образование легко становится миром самим в себе, в котором отбираются, устанавливаются и достигаются собственные приоритеты без особого внимания к реальным нуждам внешнего мира.
Следует ли нам осудить наши традиционные мыслительные методы, которые прочно укоренились со времени последнего Ренессанса? Можно ли спорить, что они сослужили нам хорошую службу в науке, технологии, демократии и в самом развитии цивилизации?