Я приду за тобой

Западная башня – воплощение ужаса. Одинокая громадина, увитая плющом и хмелем, возвышающаяся над руинами королевского замка. «Сосредоточие зла и тьмы», – так говорят о ней при дворе. «Дом монстра», – называют её горожане. «Будешь плохо себя вести – из самого верхнего окна Западной башни вылезет мертвец и утащит тебя в своё логово», – пугают детвору крестьянки. И только два человека во всём королевстве знают правду.

Принц Ванфрейм не хотел жениться. Он любил охоту и военные походы, верховую езду и сражения на мечах.

Смотрины невест прошли быстро. Ванфрейму было глубоко безразлично, кто из представительниц знатных домов станет его супругой, поэтому он оставил выбор за отцом. Элдор же, взвесив все «за» и «против», пришёл к выводу, что Кальмия – восемнадцатилетняя дочь Второго министра, – станет идеальной супругой для его сына. Темноволосая, с ярко-синими глазами, похожими на драгоценные камни, тонкая и изящная, покладистая, с неизменной мягкой улыбкой на губах – она была прекрасна. Лучшей кандидатуры в будущие королевы найти было невозможно.

Пышную свадьбу сыграли через три месяца. А ещё спустя год Кальмия родила сына. Вскоре после этого король Элдор скончался, и Ванфрейм решил, что его отцу в фамильном склепе будет слишком одиноко.

– Мне очень жаль, моя дорогая, – с притворным сожалением проговорил Ванфрейм, когда двое стражников бесцеремонно схватили новоиспечённую королеву под руки, в то время как третий насильно вырвал у неё из рук свёрток с младенцем. – Не пойми превратно: ты отличная девушка, хорошая мать и достойная жена. Но я не готов к супружеской жизни.

– И что же вы собираетесь делать, Ваше Величество? – Кальмия не вырывалась и не сопротивлялась, её пронзительные синие глаза спокойно взирали в бесстрастное лицо мужа. – Заточите меня в темнице? Или сошлёте в монастырь?

– Ну, что вы, Ваше Величество, – на лице Ванфрейма расцвела зловещая улыбка. – Я не настолько глуп, чтобы оставить вам возможность сговориться со своим папенькой и устроить переворот. Нет, моя дорогая. Этой ночью вы умрёте.

Ни единый мускул не дрогнул на девичьем лице.

– Каждому приговорённому к смерти полагается последнее желание, – тихим, но твёрдым голосом напомнила Кальмия. – Ваше Величество не откажет мне в этом праве?

– Не откажу, – милостиво разрешил Ванфрейм. – Чего вы хотите, миледи?

– Я могу попросить Ваше Величество проявить великодушие и отдать Элейну мою брошь? – Кальмия коснулась изящного серебряного украшения на своей груди, представлявшего собой бутон розы, лепестки которой были усыпаны мелкими бриллиантами, а в центре сиял крупный рубин. – Чтобы хотя бы она была рядом с ним, раз уж я не смогу.

– Хорошо, – согласился Ванфрейм и властно протянул ладонь. – Я выполню твою просьбу. Более того, в комнате нашего сына будет висеть твой портрет – Элейн будет знать, что его мать была достойной женщиной.

– И что же с ней стало? – горько усмехнувшись, спросила Кальмия, отстёгивая брошь от платья.

– Её сгубила болезнь, с которой придворные лекари не смогли совладать.

– Как прискорбно, – Кальмия на мгновение сжала брошь в своей ладони, болезненно скривившись, а затем, глубоко вздохнув, аккуратно вложила её в протянутую руку мужа. – Могу я узнать способ казни, который выбрал для меня мой супруг?

– Сегодня праздник Кровавой луны, – заметил Ванфрейм, убирая брошь в карман сюртука. – Твоё сердце будет принесено в дар Адонару.

Кальмия судорожно сглотнула и нервно закусила губу.

– Ваше Величество весьма великодушен, – дрогнувшим голосом проговорила она. – Для меня честь стать жертвой Великому Чёрному Дракону, Пожирателю миров.

Ритуал, согласно древней традиции, проводился на крыше Западной башни. Жрец, облачённый в свободные алые одежды с вышитым на груди драконом, в специальной жаровне зажёг огонь, в который в определённой последовательности закидывал сушёные травы, от которых в небо поднимался столб белого дыма, наполненный удушающим терпким запахом. Рядом с жаровней был установлен крепкий дубовый стол, столешница которого была полностью покрыта руническими символами.

– Все посторонние должны уйти, – хрипло проговорил Жрец, бросив неодобрительный взгляд в сторону закованных в броню стражников, конвоировавших королеву. – Великий Чёрный Дракон является только Видящим. Если же простой человек взглянет на него хоть одним глазом, его разум не выдержит, и он сойдёт с ума.

– У нас приказ, – сухо сообщил один из воинов. – Мы должны проконтролировать, что воля Его Величества будет исполнена, и Её Величество выполнит свой долг.

– Разве моё мёртвое тело с зияющей раной в груди не будет достаточным доказательством? – мрачно спросила Кальмия, зябко поёжившись от вида огромного ритуального ножа, лежавшего на краю стола.

– Выйдите на лестницу и закройте за собой дверь, – распорядился Жрец тоном, не терпящим возражений. – Вы же не думаете, что Её Величество внезапно отрастит крылья и улетит?

Стражники обменялись быстрыми взглядами.

– Хорошо, – наконец, проговорил один из них. – Мы будем ждать вас прямо за дверью.

Жрец лишь махнул ему рукой, после чего отвернулся к жаровне и принялся громко проговаривать слова заклинания на незнакомом языке.

– Ваше Величество крепки в своём желании? – спросил Жрец спустя пару минут. – Пути назад уже не будет.

– Как будто у меня есть выбор, – губы Кальмии искривились в скорбной гримасе. – Ванфрейм не оставил мне иного пути, кроме как отдаться на волю Адонара.

– Адонар – жестокий бог, – напомнил Жрец. – Он щедро награждает своих слуг. Но он же истязает их страшно, подвергая жутким пыткам. И никто не знает, что может вызвать гнев или милость Великого Чёрного Дракона – он непостоянен, как сама стихия.

– Что ж, значит, мне предстоит выяснить это на личном опыте, – Кальмия нервно улыбнулась, а затем, поёжившись, спросила: – Мне необходимо раздеться?

Конец ознакомительного фрагмента.