Я пришёл
Шрифт:
— Наруто, а ты когда последний раз ел?
— Два дня назад. Я тогда яблоню в лесу нашёл.
— Тогда действительно хватит. Немного сладкого, потом умываться и спать.
— Но я…
— Не спорь с дедом. Ты давно не ел, если сейчас перестараешься, живот заболит. Всё. Цунаде. Осмотри его.
— Ещё чего…
— Я могу, — подскакивает Като. —
— А больно не будет? — встав и неуверенно топая к ним спрашивает ребёнок.
— Нет, — оттолкнув Шизуне фальшиво улыбается Цунаде. — А если не будешь бояться, завтра Джирайя купит тебе мороженое.
— А оно вкусное? Я никогда не пробовал.
— Ты издеваешься? — рычит Сенджу, однако видя мой взгляд успокаивается и снова натягивает на лицо улыбку. — Вкусное.
Всё так же недоверчиво глядя на них, Наруто подходит к кровати и стягивает с себя футболку. От чего Цунаде округляет глаза и смотрит на меня.
Подхожу ближе, поворачиваю мелкого к себе и присаживаюсь перед ним.
— Я должен был догадаться, — глядя на его живот, где красуется печать уныло выдыхаю. — Так, ложись. Сейчас Цунаде осмотрит тебя.
— Истощение, — не дожидаясь начинает проверку Сенджу. — Вес для его возраста слишком маленький. Синяки, старые… Нет, не старые. Свежие, но быстро рассасываются. Шрамы… Шрамы? Тебя бьют?
— Иногда, — чешет нос мелкий. — Когда я убежать не успеваю.
— А за что? — с ужасом в глазах спрашивает Като.
— Я не знаю. Так всегда было. Ещё в приюте началось. А потом, как мне дали эту квартиру… Меня все из… Избе… От меня шарахаются. Отовсюду гонят. Обзываются.
От этих слов, Цунаде сама укладывает его на кровать. Проверяет более тщательно, находит пару заживших трещин в костях, подтверждает то, что он два дня не ел и… И пока она его проверяет, мелкий с довольной улыбкой на лице засыпает.
— Как мило, — шепчет Шизуне. — Досталось ему. А теперь наелся и спит. Джирайя, ты молока ему купи. Всё таки лапша с приправами не совсем детская еда.
— Это всё конечно очень трогательно, — недовольно ворчит Сенджу и ехидно улыбаясь продолжает. — Я бы даже сказала душещипательно. Но, что дальше?
— А что дальше? Дальше всё будет хорошо. Буду заботиться о нём, воспитаю, научу всему что знаю. Передам знания, так сказать. Теперь я дед…
— Ты издеваешься, — сжав кулаки рычит Цунаде. — Ты! Сегодня ты совершил самую большую глупость. Дал ребёнку надежду. Как ты будешь жить потом, когда как обычно соберёшь манатки и свалишь.
— Если свалю, то только в чистый мир, куда мне давно уже пора.
— Джирайя! Так не делается. Ты… Ты меньше всех
— Цунаде, ты по-моему к Хирузену собиралась. Вот и иди.
— Вот и пойду.
— Вот и иди.
— И пойду!
— Иди. Что привязалась? Жизни меня поучить хочешь? На себя посмотри, учительница.
— А что не так в моей жизни? Меня всё устраивает! Хожу куда хочу. Делаю что мне заблагорассудится. Я свободна. А захочу, найду себе мужа и заведу детей.
— Удачи. И не ори так, ребёнок спит.
— Да что ты в него вцепился? — краснея от злости шепчет Сенджу. — Он не твой. Ты вообще к нему никакого отношения не имеешь.
— Теперь мой.
— Ты невыносим, — закрыв глаза рукой стонет Цунаде. — Ладно. Мелочь спит. Пойдёмте посидим где-нибудь. Выпьем, спокойно поговорим.
— Не могу. А вдруг он проснётся? Встанет, а меня нет. Испугается. Так что, идите без меня.
— Совсем с ума сошёл, — вздыхает Цунаде. — Ты не понимаешь какая это ответственность. Уход за ребёнком, это очень сложно. Его надо кормить, учить, одевать.
— А ты я вижу понимаешь.
— Да уж побольше чем ты. Я всё-таки женщина и могу лучше с детьми справляться. Опыт имеется. Вот она сидит, Като Шизуне зовут, с девяти лет со мной. Я умею, у меня это в крови.
— У тебя в крови алкоголя больше чем гемоглобина. И это несмотря на то, что ты уже некоторое время не пьёшь.
— Сволочь! Ты узнаешь! Ты увидишь. Вот выйду замуж…
— И что? Ну выйди. Я то тут причём? Или тебе моё разрешение нужно? Так вот оно. Иди Цунаде, выходи замуж, рожай, воспитывай детей. Будь счастлива. Только от меня отстань.
— Ах ты сука. Тебе вообще наплевать? Я тут, а он. Ладно, будь по твоему, Джирайя. Вот увидишь, уже через неделю я надену свадебное кимоно. У меня получится. А ты так и будешь по источникам шариться. Остатки своей жизни загубишь и ребёнка испортишь. И загнёшься один.
— Как ты мне надоела. Посмотри на себя, Цунаде. Кто добровольно согласится жить с тобой? Ну допустим ты сможешь силой заставить. А потом? Вдруг случится непоправимое и у тебя дети появятся. И что они увидят? Вечно пьяную, вздорную, помешанную на азартных играх мать. Ты представляешь как больно им от этого будет?
— Я… Я… Зачем ты так? Я же… Я как лучше хотела. Думала что ты не готов к такому. Ты…
— Дверь вон там. Провожать не буду, не заблудитесь. Всё, кыш отсюда, пьянь. Мне подумать надо.