Я расскажу вам, как погиб…
Шрифт:
— Это оно! — закричал я.
— Где вы его нашли? — Паркер повернулся к Стефансу.
— За шторой, на подоконнике, в коридоре первого этажа.
— Это то пресс-папье, которое лежало тут на столе, когда я вчера заходил!
— Да, — инспектор взглянул на меня, — думаю, как раз им-то ты и получил по голове. Вот и промокашка разодрана. Отдайте его дактилоскописту. Я хочу знать, чьи на нем отпечатки, прежде чем встретиться с домочадцами. Да, Джонс, проверьте тайно всю обувь в доме. Ищите пятно крови на носке. Или свежее, или замазанное.
— Слушаю,
Дверь за сержантом закрылась.
— Ну, рассказывай! — Паркер подпер рукой щеку.
И я начал рассказывать ему обо всем, стараясь ничего не пропустить, с того момента, как Сара Драммонд подъехала к моему дому на своем черном «ягуаре».
10
«Я третий нанесла удар…»
— Так, — сказал Паркер, когда я закончил, — тут есть о чем подумать…
Тут появился Джонс и сообщил, что звонит врач.
Я остался один, не в силах взглянуть туда, где стояло кресло Яна. Пятно на ковре потемнело еще больше.
В комнату влетел Паркер:
— Его убили тремя ударами!
— Тремя? — я схватился за голову. — Значит так, о, Господи!
— Да, тремя. Смерть наступила мгновенно. Сердце дважды пробито. Третий, последний, удар был уже не нужен. Сильное кровотечение, отсюда и большое пятно. Убийство произошло между 10.30 и 11.15.
Паркер сел.
— Как это?! — я вскочил с места. — Но ведь в час ночи убийца был здесь!
Паркер развел руками:
— Он никогда не ошибается, наш эскулап.
— Но ведь я разговаривал с Яном в 10.30.
— Нет, ты же говорил мне, что часы пробили, когда ты уже был наверху. Значит, говорил ты с ним минутой раньше. Это нижняя граница. Он мог быть убит в течение последующих сорока пяти минут. Мы должны теперь дождаться результатов дактилоскопии. Слишком много следов оставлено, чтобы здесь мы не достигли успеха.
Я снова опустился на стул. Паркер заглянул в свой блокнот.
— Может, пока послушаем тех, кто наименее подозреваем. Как ты думаешь, мог ли Малахия, не теоретически, конечно, а практически, подойти сзади к Яну и ударить его трижды ножом в спину, а потом снова вернуться на порог дома и ждать, когда это раскроется?
— Чепуха! Малахия не мог этого сделать. Можешь смело вычеркивать его из списка. И потом, — я указал на лежащие на столе предметы, — откуда бы он взял этот нож и этот рубин?
— Ты прав. Мы и так знаем, что Малахия этого не делал. Давай его и послушаем. Джонс! Приведи ко мне Малахию, старого садовника.
Мы молча ждали. Малахия, сгорбившись, вошел в комнату, но, приблизившись к нам, попытался расправить плечи.
— Садись, пожалуйста, — сказал Паркер.
Малахия посмотрел на стол. Но он не произнес ни слова, хотя сразу увидел разложенные на столе рыболовные снасти. Он поднял глаза и посмотрел на Паркера.
— Яна больше нет, — сказал Паркер проникновенным голосом, которого я от него никогда не слышал. — Его убили, хотя мы не представляем, что могло в его жизни произойти, чтобы так ему отомстить. Мы должны знать, кто его убил. Я уверен, что Ян убит только потому, что его смерть была кому-то нужна. И мы должны понять — кому?
— Да, должны, — Малахия кивнул седой головой.
— А теперь сосредоточься и вспомни весь вчерашний день.
— Я встал утром и отправился на рыбалку с профессором Гастингсом. Гастингс поймал хорошую рыбку. Когда вернулись, я сразу начал заниматься головой этой рыбы.
— А на что ловили? На крючки? — спросил Паркер.
Я удивленно посмотрел на него, но сразу закусил губу.
— Нет, он ловит не так, как я и Ян… Они там, в Америке, любят ловить гарпунами. Он выстрелил в нее, и она долго тянула нас, пока не ослабла. А потом профессор нагнулся и ударил ее специальным гарпуном. Он прошил ее насквозь, в самое сердце.
— Так, — Паркер что-то пометил в своем блокноте. — Что было дальше?
— Я немного вздремнул, потом пошел в сад, повозился с розами. Потом пошел к воротам. Там были эти двое, из палатки. Потом пришел на кухню, поужинал, потом пошел к собакам, накормил их и вернулся к этой рыбьей голове. Потом забрал собак и пошел в парк. Там встретил мистера Алекса. Мы немного поговорили с ним, и он ушел. Потом уже, около одиннадцати, ко мне вышел мистер Драммонд.
— Как, — одновременно воскликнули мы с Паркером, — около одиннадцати?
— Ну, может, было без пятнадцати одиннадцать, потому что пока мы разговаривали, часы на башне в Малисборо пробили три раза. Я всегда слушаю, как часы бьют по ночам.
— Драммонд спрашивал тебя о чем-нибудь?
— Да, спрашивал о погоде на завтра. Он боялся, что после такой теплой ночи придет буря. И о том, какие крючки брать с собой. Одинарные или тройные. Я сказал, что, может, в этих современных тройных и есть свои преимущества, но я их не вижу. Тогда он рассмеялся и сказал, что возьмет одинарные. И пошел в дом.
— А дальше что было?
— Ничего. Правда, может, вот еще что, но это, наверное, неважно. Потому что если Джо Алекса тот убийца ударил в час ночи, то тогда его не могло быть там.
— Что? Малахия, говори, сейчас все важно.
— Примерно в одиннадцать или без двух минут я с собаками обходил клумбу. Внезапно они остановились и начали тихо скулить. Потом подошли к двери и стали принюхиваться. Я тоже заглянул за дверь, но в холле было темно, и я ничего не увидел. Сразу после этого часы в Малисборо пробили одиннадцать.
— Значит, это было без двух или трех одиннадцать… Малахия, как ты думаешь, кто убил Драммонда?
Малахия поднял на Паркера спокойные серые, но сейчас покрасневшие глаза.
— Как я думаю?.. Но я не могу вам об этом сказать, ведь вы из полиции. А когда говорят с полицейским, надо знать. Или слышать. Иначе можно обвинить невинного.
— Не бойся, Малахия, мы не обвиним невинного. Мы только хотим узнать правду. И ты должен помочь нам в этом.
Старик пристально посмотрел на Паркера.