Я, рейнджер
Шрифт:
— Я обычно занимаю левую, — Стиг-Рой задумчиво глянул на рассекателя и потом решительно сказал: — Знаешь, это не принципиально. И мы никогда не обсуждали это с Да-Атaном. Можешь выбрать, какую хочешь. Может, будет даже лучше, если мы поменяемся. Что-то… новое.
— Идет, — согласился я. Пить хотелось по-прежнему, но мне было неудобно просить снова. Не на водопой же меня позвали, в конце концов.
Но Стиг-Рой, кажется, был не из тех, кто отступает от намеченного плана, а сейчас в его задачах явно нарисовался пункт “перекусить”. К моей радости, первое, что он сделал, — достал еще один стакан и большой стеклянный кувшин, который наполнил водой до краев. Затем
— Тоже не всегда хочется идти в столовую, — пояснил Стиг-Рой, ставя одну коробку передо мной. — Внизу кнопка саморазогрева.
— Спасибо, — я не стал строить из себя не пойми что и сделал, как он сказал: нажал на кнопку и подвинул коробку ближе к себе.
Мы расположились за столом, установленным у самого окна, и мне стало любопытно, чье это было интерьерное решение — Стиг-Роя или Да-Атана. Спрашивать я не стал, не совсем глупый и понимаю, что некоторые раны бередить не стоит. А вот поговорить о делах насущных надо обязательно.
— У тебя есть что мне сказать? — поинтересовался я. — Потому что у меня целый шаттл информации и вся — дерьмо.
— Рассекатели хранят свои тайны лучше, чем люди — свои деньги, — Стиг-Рой усмехнулся. — Потому что слишком хорошо понимают человеческую натуру. Если люди узнают, что на самом деле представляет собой связь с рассекателем, очень скоро те потеряют свою свободу. Слишком большая роскошь, чтобы отдавать ее на откуп создания чужой расы.
— Иначе говоря, те, кого выбрали рассекатели — везунчики? — уточнил я и хмыкнул. — Тоже мне, новость. Это все знают.
— Но не знают, почему, — моя дерзость Стиг-Роя нисколько не смущала и даже, кажется, радовала. — То, что ты видел вчера — малая толика того, что представляет собой настоящая связь. Во время путешествия, когда тело закупорено в ложе, твой разум не будет спать, он будет жить. Той жизнью, какой тебе захочется. В том мире, который тебе понравится. Виртуальные игры популярны настолько, что многие отказываются от реальности ради них, хотя там не почувствовать ни вкуса еды, ни запаха цветов. Миры рассекателей живые. В них живешь по-настоящему. Со всеми радостями и удовольствиями, которые только сможешь придумать, — Стиг-Рой сделал паузу, явно проверяя мою реакцию, и, в полной мере насладившись моим обалдевшим лицом, продолжил: — Молодые рассекатели ничего не знают о человеческом мире. Их собственные миры, которые они строят у себя в головах, напоминают разноцветный океан. Всем остальным его наполняют люди в момент первого слияния. Чем живее воображение человека, чем шире его кругозор и сильнее любовь к жизни — тем интереснее будет созданный им мир. Дальше он может развивать его, менять, что-то добавлять. Но база будет именно та, что заложена изначально. В этом и есть наша основная сложность, — он на секунду поджал губы и повернулся ко мне всем телом. — Мы с Да-Атаном никогда не были особенно близки, — признался вдруг к полной моей неожиданности. — Но Светокрыл — другое дело. Я всего лишь жил в отчасти созданном Да-Атаном мире, а Светокрыл по сути на треть стал им. Этого уже не изменишь. Как прорубить тоннель в скале — не заделать, не стереть. Тебе придется подстраиваться, а не создавать с нуля.
Почему-то я не удивился.
И нет, не потому, что подспудно ожидал подвоха с этим моим везением.
— Ну, теперь я абсолютно уверен в том, что поступил верно, отказавшись от тех двух контрактов, — я снова оглянулся на дремлющего Светокрыла. А может,
Стиг-Рой почему-то довольно улыбнулся, и я запоздало сообразил, что говорю совершенно очевидные вещи, до которых додумались намного раньше меня — не зря же секрет рассекателей хранится так тщательно.
— Именно поэтому от контракта с рассекателем тебя ничто уже не спасет, — сказал Стиг-Рой ровным голосом, но я понял, что, несмотря на шутливую нотку, он как никогда серьезен. — Осталось лишь решить, рискнешь ли ты попробовать ужиться с призраком Да-Атана или предпочтешь кого-то из живых ровесников.
— Я согласен и на призрака, и на вторые роли, — я снова посмотрел на Светокрыла. — Хочешь услышать сентиментальную глупость? Обычно таким девушки страдают, но и я не лучше, как оказалось. Светокрыл выбрал меня, но знаешь, я его тоже выбрал. С самого первого взгляда.
На Стиг-Рой лишь хмыкнул и открыл наконец коробку с пайком.
— Мне чертовски интересно посмотреть на мир, который у тебя получится, — протянул, раскладывая нагревшиевшиеся в боксе коробочки на столе. — Может, наконец-то избавлюсь от чертовых роз… — добавил загадочно.
Спрашивать я не стал. Зачем — все равно ведь все увижу.
Теперь уже наверняка!
Глава 10
— Рейнджер Кон-Рад, пройдите в деканат!
Мерзкое оповещение прогремело над головой, когда я шел в столовую на ужин. После чертовски сытного и удивительно вкусного для запиханной в бокс еды пайка прошло уже без малого восемь часов, и жрать я хотел зверски. А видеть паскудную рожу декана Ки-Дая — не очень.
Но теперь у меня хотя бы были четкие инструкции, что говорить, если старый интриган снова начнет свои подкаты.
Стиг-Рой, к слову, вообще не удивился, когда я пересказал ему свою беседу с Ки-Даем, даже тому факту, что декан обманул меня насчет допуска. Не нужно было спрашивать, чтобы понять: с ним самим тоже велись подобные беседы. И возможно, много лет назад Стиг-Роя тоже заверяли, что он недостойная кандидатура и лучше отказаться.
Но теперь зато мне было любопытно, а кого же Ки-Дай хотел "продвинуть" в очереди? Не Ша-Рипа точно, этот упрямец не умел заводить нужные знакомства от слова совсем. Кто тот неизвестный протеже?..
На этот раз декан не улыбался и чай не предлагал. Он встретил меня стоя и буквально выплюнул мое имя мне в лицо.
— Мистер Кон-Рад… Весьма любезно с вашей стороны, что не заставили меня ждать. Учитывая ваше наплевательское отношение к учебному заведению, которое дало вам все те возможности, которыми вы сейчас беззастенчиво пользуетесь, это было ожидаемо.
Возражать было бесполезно: Ки-Дай не собирался выслушивать мои доводы. Ему "наступили на хвост" — и я даже предполагал, где и кто — и теперь он хотел слить яд.