Я родила от друга мужа
Шрифт:
– Полина и Лида виноваты, да? Они любят посмотреть не мультики при тебе, - уверенно киваю.
– Да ладно, Светочка, это же не ругательства, наоборот, очень забавно, - улыбается Никольский.
– Ох, идемте уже есть, - выдыхаю устало.
– Уау! Вот это вид! А стекло не треснет, и мы не упадем все на асфальт, превратившись в лепешку? – сын подбегает к столику.
– Не думаю, пока все нормально, как видишь. Но можешь не садиться у самого окна, если боишься.
– Нет, я сяду, мы с мамой так высоко еще не забирались.
–
– Вас так легко удивить, - в словах Ивана слышится насмешка.
– Да, все так, - поворачиваюсь к нему и впиваюсь взглядом, - такие мы, простые.
– Нет! Ты не думай, это не плохо! – выражение его лица меняется. – Я не осуждаю, мне удивительно. Но приятно! Ведь это я вас поражаю красотами.
Хочу еще поспорить, возможно, даже поругаться, накопившееся напряжение сказывается. Но молчу. Кажется, он и впрямь не насмехается, мне показалось.
– Ладно, а запеканку здесь делают? Или у них тоже все до девяти, как в саду?
Паша, как всегда, разряжает обстановку.
Никольский делает заказ на троих, и приносят его на удивлении быстро. Видимо, он здесь реально почетный гость.
– Спасибо, - коротко киваю и приступаю к еде, - о, вкусно очень!
У нас у всех по запеканке. Завтрак, возвращающий в детство. Хотя, мне никто не обкладывал десерт яблоками и ананасом.
– Если бы они плохо готовили, я бы к ним не ходил из-за одного вида.
Открываю меню, становится интересно, что еще подают в этом раю гурмана, и сразу взгляд цепляется за цены. Черт, лучше бы не видела. Опять чувствую себя неудобно.
«Какое неудобно? Считай, он алименты за столько лет отрабатывает!» - звучит в голове голос практичной Лиды.
Я же упорно не согласна. Никольский ничего мне не должен.
– Ой, Ванечка! Какая встреча! – к нам откуда ни возьмись подскакивает Анжелика. – Давно тебя не было видно в наших краях. А ты не один? Подкармливаешь бедных, да? Благотворительностью занялся?
Еще одна стерва. Липнут на него, как пчелы на мед.
– Моя фирма давно занимается благотворительностью, Анжелика, - говорит Иван, а я давлюсь кофе. – Вот, возьми контакты человечка, станет совсем туго, обратись, тебе помогут. Только имей ввиду, поход в салон мы не спонсируем, но с едой и одеждой поможем. Крепись.
Никольский вкладывает визитку растерянной девушке и сочувствующе кивает.
– Вы доели? Здесь хорошо, но работать надо.
– Да, конечно, идем. Паша?
– поднимаю сына. Анжелика отчего-то так и стоит, не ушла. – До свидания, - киваю ей, я ведь вежливая.
– Папа Ваня, а поиграем сегодня в твою приставку? – Павлик снова о насущном.
– Не знаю, если время будет, - отвечает Никольский и ворошит волосы Паши.
– Папа Ваня?! Ты, значит,
– Дамочка, следите за языком! Это кто еще приблудный! – искренне возмущаюсь.
– Анжелика, давай без сцен. Видимо, ты единственная, кто не в курсе моих новостей, я тебя не виню, с чтением у тебя всегда было туго. У отца спроси, что да как, он расскажет. Все, бывай, - кивает Иван и подталкивает нас к выходу.
В лифте едем молча. Но на улице я не сдерживаюсь.
– Вы, Иван Георгиевич, прямо нарасхват, - хмыкаю.
Раздражение в голосе не удается убрать, им пропитана каждая буква.
– Да, совершенно верно, - отвечает он спокойно. – К успешному мужчине постоянно кто-то хочет прилипнуть, это нормально.
– Ясно, - произношу после минутного сверления его взглядом.
Что тут скажешь? Он прав. И ничего мне не должен!
– А вам, Светлана, надо бы поработать над уверенностью в себе, иначе будете изводить себя и меня. А я предпочитаю убирать лишние раздражители из своей жизни, - добавляет Иван, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Это что, намек на то, что я ревную?! Но я не ревную! Мне вообще нет дела до того, кто к нему клеится. Я здесь исключительно из благородных побуждений и ради сына.
– Я вас услышала, Иван Георгиевич, приторно улыбаюсь. – Всенепременно будет исполнено!
Я тебе такую уверенность покажу, дурно станет! Главное, как руки распускать, когда мы наедине, так он первый. А как на людях – мне нужно работать над уверенностью.
– Сдается мне, ты совсем меня не услышала, - Иван качает головой. – Уже нафантазировала в голове что-то из разряда – сама придумала, сама обиделась.
– Нас ждет ваш водители, и Паша в садик хочет, - отвечаю чопорно, вздернув нос.
– Блин, как я вот это все не люблю. Не включай в себе бабу, ок? – Никольский закатывает глаза.
– Эм, что? – он впервые разговаривает грубо. Даже когда мы обсуждали поступок Жени, и то слов типа «баба» не возникало.
– Да ничего! Иди сюда лучше! – Иван притягивает к себе за талию и целует.
Я не отвечаю, но он настойчив. И постепенно, под напором, я сдаюсь. Расслабляю плечи, приоткрываю губы, впускаю его и отдаюсь ощущениям. Легкая дрожь проходит по позвоночнику, мурашки повсюду. Низ живота тяжелеет, а грудь напоминает, что не видела ласки уже давно.
Но внезапно рядом раздается визг тормозов, и я, как будто, пробуждаюсь от наваждения.
– Паша! – испуганно шепчу, отклонившись назад. – Где Паша?!
Взгляд Ивана тоже беспокоен, но он не дает мне полностью отстранится, осматривает улицу со мной в объятиях.
– Мы найдем его, - обещает Никольский и ведет вперед.
Ужас сковывает мое тело. Ни одной матери в мире не пожелаю испытать чувство потери ребенка. В такой ситуации нужно сохранять здравый рассудок, а у меня трясутся руки, и трудно дышать.