Я шагаю по Сеулу
Шрифт:
Мой дед, князь Чакрабонгс и сопровождающие его военные.
В этом платье я и предстала перед дедом.
Так, теперь надо выполнить тайские аристократические традиции. Так как я пока несовершеннолетняя, и официально титул княжны мне дадут только через два года, а мой дед правитель провинции, то, согласно закону Таиланда, я должна подползти к его ногам на четвереньках. Сам дед, другие аристократы, Тайный Совет и чиновники из дворца короля, а также, его жёны и наложницы, по этикету Таиланда, к монарху тоже подползают на четвереньках. Так они выражают свою преданность и почтение королю. Но это только во время официальных приёмов. Иностранцев тоже заставляли ползать перед сиамским монархом, но теперь это правило отменено. Джен Ни фотографирует, как я становлюсь на четвереньки, и ползу три метра к ногам деда. Он удовлетворённо хмыкает, помогает мне подняться, улыбается.
— Ну, здравствуй, внучка! Как долетела?
— Хорошо, кхун пу (дедушка по-тайски)!
— Вижу, что уже кое-что выучила! Это кто?
— Моя троюродная сестра из Кореи, Джен Ни.
— Значит, ты онни моей внучки? — Дед неожиданно заговорил по-корейски, чем смутил мою родственницу.
— Да, янбан! — После небольшой заминки отвечает Джен Ни и кланяется.
— Внучка, твоя онни ведь совершеннолетняя? — Дед внимательно смотрит на кореянку.
— Да, кхун пу.
— Тебе через два года исполнится двадцать лет, и ты получишь титул, новое имя. Но ты княжна, и тебе нужны две фрейлины, причём, родственницы. Первая уже есть! — Дед указывает на Джен Ни. Так как он продолжает разговор на корейском языке, у онни от заявления моего деда отваливается челюсть. Она ведь прекрасно понимает, что фрейлины должны быть аристократками, или, по крайней мере, дворянками. Аристократкой стать она не может, а вот дворянкой — вполне! Будет не наследная дворянка. То есть, этот титул она передать своему ребёнку не сможет, если до этого не выйдет замуж за какого-нибудь аристократа.
— А кого второй фрейлиной возьмёшь? — Интересуется у меня дед.
— Ты сам сказал, кхун пу, что надо родственников. Можно Лалису Манобан взять, она ведь тоже уже совершеннолетняя.
— Да, подходящий вариант. Позвоню потом её омме, поговорю. Ладно, пойдём внутрь.
А внутри нас ждало знакомство с сенаторами, их жёнами и детьми. Потом был фуршет, устроенный правительством провинции. Остальную часть дня меня и Джен Ни возили по разным локациям города, знакомили с достопримечательностями. Бурирамцы из сообщения местного телевидения узнали, что к ним приехала внучка губернатора, которая будет объявлена наследницей этой провинции через два года. Поэтому улицы заполнились народом, который нес портреты короля, моего деда и… мои изображения, очевидно, скачанные с Интернета. Тайцы любят цветы, и я обомлела, когда выходя очередной раз из автомобиля увидала море людей, портретов и цветов! Джен Ни была в шоке, она ведь не знала традиций Таиланда. Особенно её удивило обилие портретов короля Рамы Девятого. Она у меня потом даже тихо спросила:
— Они что, тут действительно так любят своего правителя?
— Тут это у них в крови. О короле и аристократии нельзя говорить ничего плохого. За оскорбление монарха даже неосторожным, дерзким взглядом сядешь в тюрьму на три года, за высказывания против королевской власти и лично против сюзерена — пятнадцать лет тюрьмы. А если перешёл на действия, направленные против монархии, можешь заказывать себе гроб!
— О-о-о! — Выпучила глаза онни. — Не думала я, что здесь так серьёзно!
— Ты и против аристократов никогда ничего не говори, иначе любой губернатор имеет право упрятать тебя за решётку на пять лет.
Глаза онни стали совершенно круглыми от этой информации, отвыкли в Южной Кореи от такого «попрания свободы личности и слова».
Так вот, когда я вместе с Джен Ни вылезла из машины около какого-то храма, и увидела море людей и цветов, то попросила деда, дать мне возможность выступить перед людьми. Он немного подумал, а потом разрешил. Принесли микрофон с усилителем и громкоговорители. Установили всё это на ступенях храма. Пока это делали, полиция прислала на телефоны извещение всем находящимся на площади людям, что сейчас выступит будущая княжна.
Стою перед микрофоном, дрожу. Никогда не выступала перед таким количеством людей, да и вообще, даже в школе и институте со цены никогда ничего не говорила! Собраться, Лена, собраться! Выдохнули, и вперёд!
Начала я говорить по-тайски. Медленно, но без ошибок:
— Дорогие сограждане! Я пока не очень хорошо говорю на родном языке, так как родилась и выросла в Корее… — Смотрю, а люди благосклонно меня слушают, все улыбаются (тогда я ещё не знала этой национальной черты тайцев). Чувствую, что моя уверенность растёт, и продолжаю:
— Хоть молодёжь и знает, что я являюсь двойником моей двоюродной сестры, Лалисы Манобан из «Блэкпинка», реально, я не умею петь и танцевать, как она. Но то, что я сейчас вижу, ваши улыбающиеся лица и огромное количество цветов, напомнило мне одну песню. Правда, она немного грустная, о художнике, который полюбил актрису, и потратил все свои деньги на то, чтобы она, проснувшись и выглянув утром в окно, увидала площадь, заполненную цветами…
— О-о-о! — Всколыхнулась толпа.
— Тут есть те, кто знают корейский? Эта песня пока на наш язык не переведена…
— Да! — Выдыхает толпа. Ну, насчёт всех не скажу, но процентов десять из стоящих на площади людей точно были корейцами, по лицам определила. Да они кучкой стояли.
— Тогда слушайте эту песню! — Включаю телефон. Он подключён через специальное устройство к громкоговорителю. Над ступеньками храма разворачивается голограмма в режиме «Трансляция на большой площади», есть тут такая функция. Появляется кореянка, и начинает петь, а бегущая строка делает автоматический перевод на тайский язык…
(Кавер Ё-Ёми на песню «Милон малых роз», 2020 год).
Все внимательно слушают и читают текст, под конец, некоторые женщины плачут. Народ хлопает, понравилось. Тогда я. расхрабрившись, объявляю:
— А теперь, песня, которую вместе с другими мемберами группы исполняет всем известная наша соотечественница Лиса Манобан! «Ловерсик гёлз»!
(Клип «Блэкпинка» «Ловерсик гёлз», 2 октября 2020 года).
Как только смолкает песня, молодёжь, а тут её большинство, начинает кричать «Блэкпинк», откуда-то появляется довольно большой плакат с изображением группы, и я, вдохновившись этим порывом молодых людей, объявляю:
– Я, как работница лэйбла, которому принадлежит эта группа, обещаю бурирамской молодёжи, что сделаю всё возможное, чтобы одно из выступлений «Блэкнинк» состоялось на стадионе нашего города!*
* Стадион города Бурирам вмещает 32600 зрителей.
— Постараюсь, чтобы к нам приехал не только «Блэкпинк», но и другие группы из разных музыкальных агентств Кореи. Пусть они узнают, что в Таиланде есть не только столица, но и другие, не менее древние и красивые города!