Я спас ссср! том iv
Шрифт:
– Это со мной, мы в комендатуру.
– Что там творится? – шепотом спрашивает нас милиционер.
– Да, непонятно ничего – вздыхает Литвинов – кажется, дивизия Дзержинского опять нагрянула.
Мы торопливо проходим по мосту и ныряем под своды Троицкой башни. Здесь еще один пост, но увидев удостоверение Литвинова, нас даже не останавливают. Довольно переглянувшись, мы быстрым шагом направляемся к зданию Совета министров – Сенатскому Дворцу, в Свердловском зале которого и проходит Внеочередной Пленум ЦК. Это тот самый зал, над куполом которого на флагштоке развивается главный государственный флаг страны. И, по словам Литвинова, в Сенатском дворце помимо Совета Министров СССР, расположен рабочий кабинет Хрущева, зал заседаний Президиума ЦК КПСС и кстати, официальное рабочее место Иванова, как Главы Особой Службы.
Судя по БТРам, стоящим перед центральным портиком здания, наши отцы-командиры уже здесь. А увидев на входе знакомых бойцов дивизии Дзержинского с автоматами наперевес, мы понимаем, что «смена караула» тоже видимо произошла. Литвинов попытался мимо них пройти, нахально предъявив свою ксиву, но здесь этот номер не прошел. Нас мягко завернули. На наше счастье вскоре в дверях показался Северцев:
– Ба! Знакомые все лица! – улыбается Иван, машет рукой солдатам – Это свои. Пропустите.
Обмениваемся крепкими рукопожатиями. Литвинов, глядя на погоны Северцева, подмигивает:
– Что Иван, в майоры скакнул? Все как Хрущев тебе обещал?
Северцев улыбается, тоже подмигивает в ответ:
– Может за этот раз подполковника дадут?
Мы дружно смеемся.
– Угу… – фыркаю я – За Мезенцевым не заржавеет. Ну что у нас тут? Вторая часть марлезонского балета?
Улыбаюсь уже сквозь силу – печать не просто печет под рубашкой, а горит как после сильного ожога.
Заходим вслед за майором в вестибюль. Рядом со светильниками, украшающими основание великолепной мраморной лестницы, ведущей наверх, стоят еще два бойца с автоматами.
– Ну, что там слышно? – интересуется у них Северцев, кивая на лестницу.
– Да, тихо вроде.
– Знаете, парни, давайте-ка сам провожу вас к генералу – предлагает майор – а то его сегодня такие серьезные мужики сопровождают, не чета нам. Они хоть и в штатском, но…
Мы с Андреем переглядываемся, и от комментариев воздерживаемся. Молча, поднимаемся по лестнице, отделанной мрамором и гранитом. В пролётах установлены скульптуры богини правосудия – весьма символично для сегодняшнего дня. У высоких дверей, ведущих в Свердловский зал, вижу коллег из Особой Службы. Нам с Литвиновым кивают, мы скромно походим к ним.
– Степан Денисович просил подождать его здесь, если ты вдруг появишься.
Киваю. Дверь в зал чуть приоткрыта, и я заглядываю в нее, обводя взглядом интерьер, знакомый любому советскому человеку. Сам сто раз видел по телевизору этот круглый зал с высокими колоннами и грандиозным куполом. Только не думал, что мне когда-нибудь доведется сюда попасть. Весь зал заставлен рядами кресел, в которых сейчас сидят члены ЦК, правда, лиц людей не рассмотреть – видны одни затылки. Штук триста затылков, не меньше. В дальнем конце невысокое возвышение типа сцены со столом президиума. За ним неглубокая ниша с высокой аркой, в которой стоит бюст Ленина. Перед сценой трибуна, с которой сейчас выступает Мезенцев. Мне его слышно плохо, но видно, что зал слушает генерала внимательно.
Я отступаю от дверей, прислоняюсь затылком к стене и прикрываю глаза, пытаясь отрешиться от жгучей боли в груди. Что ж так хреново-то?! Хотя понято… Печать же не просто так начала ныть с самого утра. События снова пошли поперек исторической реальности, а это не может радовать Люцифера – весы опять качнулись в пользу порядка и усилили его. Вот только терплю-то я уже с большим трудом, не хватало мне еще застонать при всех или грохнуться в обморок. Боль накатывает по нарастающей, и когда я с трудом открываю глаза, перед ними вьются стаи черных мушек. Оказывается, меня тормошат за плечо.
– Русин, тебя зовут в зал.
Пытаюсь встряхнуться и принять бодрый вид. Сейчас я им все скажу, что обо всем этом думаю!
Переступаю порог зала, иду к трибуне по центральному проходу. Кажется, Мезенцев сразу заметил, что со мной что-то не так. Я пытаюсь улыбнуться, делаю еще пару шагов, и … вдруг грудь простреливает дикой болью. Хватаюсь за нее рукой и чувствую, как по пальцам течет теплая кровь. Пытаюсь зацепиться за трибуну, но не дотягиваюсь и падаю, теряя сознание. Перед глазами мелькают лица, и последнее, что я слышу, корчась от боли – испуганный женский крик:
– Убили!!! Смотрите, у него вся грудь в крови!!!!
Глава 5
Намного проще делается все,
когда пуста бутылка на столе;
истории шальное колесо –
не пьяный ли катает по земле?
– Руки в гору!! Я сказал в гору!
На третьем этаже Сенатского дворца две группы мужчин наставили в коридоре друг на друга оружие. Справа столпились охранники Малиновского, защищавшие вход в бывший кабинет Хрущева. Слева вскинули автоматы сотрудники Особой службы.
Покрасневший Иванов водил дулом АК, выцеливая главного охранника.
– Пистолеты на пол! Или мы открываем огонь.
– Открывайте! – крикнул ему в ответ грузный седоватый мужчина в офицерской форме, но без кителя, зато сразу с двумя пистолетами ТТ в руках – Сами тут все ляжете!
– Емельян! – Иванов обратился с седому – Кремль уже захвачен дивизией Дзержинского – Сопротивляться бесполезно. Не Кремлевский полк, ни сотрудники 9-ки в конфликт вмешиваться не станут, и вас не поддержат.
– Откуда меня знаешь? – зло удивился охранник.
– Забыл, как вместе на втором Украинском фронте воевали?
– Ты Иванов из СМЕРШа – утвердительно произнес Емельян.
– Узнал? А со мной люди из Особой службы. Слышал про нас? – генерал повернулся к Судоплатову. Тот стоял с пулеметом ПК в руках – Паша, выйди вперед, покажись Емельяну.
Судоплатов сделал шаг вперед, демонстративно поднял ствол вверх, выдал короткую и оглушительную очередь в потолок. Гильзы попадали на ковровую дорожку, в коридоре едко запахло порохом.